0,05. Доказательная медицина от магии до поисков бессмертия

Один из главных идеологов радикального продления молодости и жизни Обри де Грей предложил концепцию SENS (англ. Strategies for Engineered Negligible Senescence, стратегия достижения пренебрежимого старения инженерными методами). Идея в том, что мы сначала найдем способ продлить молодость на десять лет, за это время придумаем что-то, чтобы отодвинуть старость еще на пять, за это время возникнет технология, которая даст нам еще какое-то время… и так далее, до абсолютного бессмертия. Почти как в античном парадоксе про Ахилла, который никогда не догонит черепаху, потому что за то время, пока Ахилл преодолеет отделяющие его от черепахи десять метров, та проползет метр, пока Ахилл преодолевает этот метр, черепаха отодвинется от него еще на десять сантиметров, и так до бесконечности.

Увлеченные этой идеей и подогретые маркетинговыми обещаниями, люди перебирают неизученные препараты и процедуры, пытаясь, как та самая черепаха, уползти от старости и смерти. Забывая при этом, что, какими бы красивыми теориями ни обосновывали эффективность очередного метода, в медицине только практика является мерилом успеха. У каждого из предложенных де Греем или другими энтузиастами методов есть правдоподобная биологическая модель, описывающая, почему он мог бы работать. На практике из них не работает ни один. Красивые конструкции разбиваются о суровую реальность: в ней Ахилл всегда догоняет черепаху.

Вместо эпилога

Каким будет будущее? Говорят, мы живем в эпоху, когда знания и технологии вот-вот обеспечат медицине глобальный прорыв. Поверить в это несложно: исследователи и журналисты щедры на обещания. Только ленивый не рассуждал о роли, которую сыграет, например, искусственный интеллект. Он сможет ставить диагнозы, назначать лечение и даже разрабатывать новые лекарства, анализируя большие массивы информации. Клинические испытания уйдут в прошлое за ненадобностью: компьютеры и так смогут предсказать их результат. Не меньше внимания достается биотехнологиям. Их называют ключом к большинству проблем, способом справиться с пока непобедимыми болезнями. И иногда могильщиком доказательной медицины – мол, уходят в прошлое те времена, когда поиск лечения шел сложным путем проб и ошибок и только эксперимент был мерилом истины. Теперь мы так хорошо понимаем здоровье и болезни, что будем создавать биологические препараты, опираясь лишь на рассуждения.

Эти технологии действительно важны. Если достижения искусственного интеллекта пока скромны и ограничиваются задачами по анализу диагностических изображений, то биотехнологии уже принесли значимые результаты. Созданы лекарства на основе моноклональных антител, заявила о себе иммунотерапия, достигли первых, хотя и скромных успехов генетические методы. Биологические молекулы, по некоторым оценкам, занимают уже до половины фармацевтического рынка[289]. Но новые технологии не отменяют правил, созданных столетиями научного поиска.

Джесси Гелсингер погиб, когда ему было 18 лет. Он страдал от наследственного заболевания, приводившего к неспособности организма метаболизировать аммиак. Но его жизни ничто не угрожало – лекарства позволяли компенсировать проблему. В 1999 году Джесси принял участие в клиническом испытании генетической терапии для детей, родившихся с тяжелой формой этой же болезни. Через четыре дня он скончался в результате мощного иммунного ответа на лекарство. Расследование FDA пришло к выводу, что исследователи не опубликовали данные о побочных эффектах у других добровольцев и о гибели обезьян на доклинической стадии поиска. Шок, вызванный смертью Джесси, замедлил исследования генетических методов. Но время шло, трагедия забывалась, и уже через несколько лет говорили, что рискованным был лишь метод, доставшийся Джесси Гелсингеру, а вот новые – абсолютно безопасны. Увы, чуда не произошло и позже. Более современные технологии не отменяют старого правила – лекарство всегда несет в себе риск побочных эффектов, и мы часто узнаем о них только в ходе эксперимента на человеке. В 2016 году стало известно о смерти пяти пациентов от отека мозга, вызванного генетически модифицированными Т-лимфоцитами JCAR015. В 2017 году – о четырех смертях в результате применения похожего препарата “Ескарта”.