03. Сад цепного горбуна Голиафа (СИ)

Стрелец Женя 03. Сад цепного горбуна Голиафа

Калитка на щеколде. За ней сад Голиафа, буш за спиной. В спину толкает, гонит тёплый ветер от исхоженного вдоль и поперёк буша. Иди уже, заходи. Рука задерживается на калитке.

Прожил день и ладно, "во дворце" ты просто ночуешь. Работы с гербариями еще на четыре часа, и вырубишься от усталости на следующие восемь. С утра - обратно в предгорья. Шёлковый ветер, колючий песок, глинистые потрескавшиеся низины, дающие от песка передышку. Ходить низинами в сезон дождей ни-ни, опасно, зыбучие пески, промоины, а в сухие периоды - сколько угодно.

Дейв прикипел к низкорослым, причудливым кустарникам чужой степи, к её неожиданно питкому запаху. Круглый год в буше что-то цвело и отчаянно благоухало. Неказистое, незаметное, что именно - пойди, угадай! Чем он и занимался. Собирая гербарий, культивируя гибриды, исследуя термитники, муравейники, наблюдая за вылетами нектарных ос.

Но любви к нежным запахам края мешала собственная вонь оккупанта.

Что тебя ломает и душит? Пылит вдалеке "дворцовое сафари". Охота Рекса на дочерей горанов. Неужели долетает пыль? Она душит? Отвернись, закрой лицо рукавом.

Сад цепного горбуна Голиафа.

Калитка открывается с мягким треском шестерёнок, заменяющих петли, приятный звук. В глубине сада его тоже слышат, пока не реагируют.

Дорожка раздваивается. Прежде, чем свернуть вправо, Дейв оборачивается на другую развилку, где на пороге дома-шалаша его горбатый хозяин появляется невзначай.

Лицо типичного горана, крупные и суровые, неподвижные черты. Общая стать - человек с кабаньим загривком. Немолодой, кряжистый. Могучий, как хребты гор за бушем.

- Здравствуй.

- Го-ом...

Исподлобья узкие глаза возвращают приветствие, иногда подтверждаемое этим низким горанским: "Го-ом..." Снисходительно: на, здравствуй...

Всё. Разошлись.

Иногда они сталкиваются на дорожке.

Иногда обоим приходит в голову одним и тем же вечером поработать в саду. Горбуну - выполоть всё чужеродное до былинки, Дейву... Тоже что-нибудь... От большой тоски, лютого одиночества, омерзения к тем, среди кого числится сам.

Гибрид местного кизила с пивной черноплодкой созревает и бродит в гроздьях, не опадая. Что надо. Среди густых зарослей по земле - цепь: "шшшу..." Как змея. Дейв раздвигает ветки: "Здравствуй..." - "Го-ом". Глаза в глаза и всё, разминулись.

Скудный глоток чистой воды на брудершафт. Живую душу тут больше негде искать, по Дейва включительно.

Нет хуже курвы, чем наместник, временщик. Разве его подстилки, не суть, какого пола.

Дейв от начала не лгал себе, что при Рексе он нечто большее. Недолго сохранялась иллюзия, будто половинчатая оккупация планеты завершится установлением законной власти ставленников от местных племён. Иллюзия растаяла за месяц, а прошло уже десять да ещё пять, уму непостижимо, пятнадцать лет! На планете горанов сформировалась полноценная деспотия сбрендившего царька оккупантов в самом убогом варианте.

Дейв, получается, середину вырезал из своей жизни. Зачем, почему? Непонятно, день за днём.

Все, прибывшие с замполитом Рексом на корабле и помнившие, как его шпыняло командование, как чехвостило, эти давно мертвы. Для тех, кого вызывал Рекс, он - царь-государь, они, так или иначе - заложники.

Дейв - с того первого корабля. Он штатский, он ни во что не лезет, связной, ботаник, он выжил. Сорняки копал, телеграфировал, что диктовали. Если всех всё устраивает, ему какое дело?

Рекс, царь... Какое мелкотравчатое убожество.

Какие жалкие грёзы, оказывается, гнездились в щекастой башке пупса! В золото вырядился, на золоте сидит, с золотых подносов кроме халвы и овечьих мозгов жрёт только забродившие фрукты. Тоннами жрёт! И ничего, до сих пор не лопнул, живучая тварь.

Между тем, под светлыми бровями пупса моргают вполне расчётливые зенки. Мысль в них теплится одна, вполне достаточная: блюди, наместник, равновесие между пупом своего мирка и кормой - полной задницей, которая перевесит даже твоё нажратое пузо, если вдруг заиграешься. Поначалу Рекс дурковал, но для одноклеточного паразита образумился довольно скоро.

На стыке был эпизод...

Рекс решил, что в конце пира, - слов из песни не выкинешь... - отличная идея, полить "придворных" мочой. Да не просто так, спьяну прыгая на столе по золотым блюдам, а подзывая к "трону"... Он достаточно накачался пивом, чтобы никто не ушёл обделённым. Но окликнув Дейва, взглянув ему в лицо, государь внезапно протрезвел, поёжился, глазёнки отвёл и шланг тоже.

Больше между ними не случилось ни добра, ни зла.

Между Дейвом и остальными, таким образом, лёг непоправимый водораздел. Как он смотрел бы им в глаза? Как они ему, обсосанные?

Жизнь Дейва напоминала ему цепь под током, на которой сидел горбун Голиаф: снаружи изоляция, убийственное напряжение внутри. Смертная тоска. Когда их взгляды пересекались, мгновенная, животворящая гроза чуть разряжала невыносимую атмосферу.