0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

— Да я ж говорю — не надо извращаться, — настаивал майор. — Пусть все обычно будет. Ну, романтики там напихай. Су такое нравится. Уж это ты сможешь?

— Просто романтику — да, — кивнул Кюхён. — Во время совокупления — едва ли.

— Стесняешься? — печально предположил Ючон.

— Не совсем. Видишь ли, я не просто девственник, который на досуге смотрит эротическое кино и мечтает испытать то же самое. Я монах, который всю жизнь провел в монастыре со строгим уставом. Как думаешь, много срамных картинок мы разглядываем по ночам? Часто ли ведем с другими братьями разговоры наподобие тех, которые идут у оборотня за светскую беседу?

До Ючона наконец начал доходить смысл слов Кюхёна.

— То есть ты… вообще слабо представляешь себе, как люди трахаются? — произнес он с вытянувшимся от удивления лицом. — Может, еще и женские половые органы никогда не видел?

— Именно! — Кюхён улыбнулся и щелкнул пальцами. Ючон смотрел на него, как на инопланетянина, хотя, разумеется, им был он сам. — А теперь подумай, какие образы я могу послать Джунсу.

— Не, стой, стой. — Ючон подошел к Кюхёну вплотную и сосредоточенно заглянул ему в глаза. — Ну, ты же знаешь, что вставляют?

— Безусловно. Я дал обет безбрачия, а не слабоумия.

— Зашибись. Идем дальше. Знаешь, куда вставляют?

— Да, если речь идет о двоих мужчинах, то тут не нужно быть семи пядей во лбу: им больше некуда. — Кюхён отвечал с прежними достоинством и спокойствием, однако его щеки при этом чуть покраснели.

— Да прям некуда, — усмехнулся Ючон, — орал-то еще никто не отменял. — Вот теперь Кюхён, догадавшись о значении этого слова, стал действительно красным. А когда представил себе Хичоля и Юно в подобной ситуации, то вообще едва не самовозгорелся. Пришлось прибегать к проверенному средству — прятаться в ванной и засовывать голову под холодную воду. Ючон поплелся за ним, глядя, как пес, выпрашивающий еду с хозяйского стола. — Ну так чего? Поможешь? Пусть все будет просто: туда-сюда-обратно…

— О боги, да, согласен, оставь меня! — Кюхён вышвырнул Ючона из ванной и стал отчаянно топиться в раковине.

Как раз в тот момент, когда монах выключил воду, вернулся Джунсу. Он принес немного еды из ближайшего супермаркета, чтобы можно было скрасить вечер «с дурачком и придурком», как он теперь мысленно называл Ючона и Кюхёна. Майор почти на пороге, отняв у Джунсу пакеты, обнял его и поцеловал. Целовался он, надо заметить, не лучше, чем спрятавшийся в ванной монах, хотя имел значительно больше опыта. Просто как-то не придавал этому акту особого значения. Обслюнявил губы, язык в рот сунул — и готово, можно двигаться дальше.

— Где Кюхён? — спросил Джунсу, стараясь как можно скорее разорвать физический контакт с Ючоном. Он чувствовал себя виноватым и от этого раздражался.

— К Дже с Мином пошел, — ответил майор, неуверенно гладя Джунсу по спине. — Это я его попросил. Может, мы… ну… это самое? Пока никого нет?

— Он может вернуться в любой момент.

— Вернется, когда я попрошу.

Джунсу повернулся к Ючону и любовно, но с откровенной жалостью погладил его по щеке.

— Малыш, не надо делать этого, если страшно. Я готов ждать. Для меня главное — чтобы тебе было комфортно.

Джунсу самому стало противно от своей лжи. Как же, готов он. Почти полторы недели не вылезал из постели горячего латиноамериканца!

— Все в норме, я уже не боюсь. Давай, не катай вату. — Ючон наклонился и призывно похлопал ладонью по кровати. Соблазнять он никогда не умел, даже женщин. Наверное, поэтому у него было меньше любовных трофеев, чем у остальных членов отряда.

«Он чувствует, что может меня потерять, — решил, в свою очередь, Джунсу. Жалость к Ючону достигла предела. — Может быть, он все-таки не чокнулся, это просто стресс… Черт, да у меня самого был бы нервный срыв, переживи я такое!»

И Джунсу, прижав к себе Ючона, стал неспешно, словно пробуя на вкус некое новое лакомство, целовать его. Помог снять рубашку, расстегнул джинсы, быстро разделся сам. Уложив майора на кровать, он, стараясь перебить сострадание нежностью, начал свои умелые ласки. Джунсу пытался поцеловать или погладить каждый сантиметр тела Ючона, помочь ему расслабиться, забыть о своих страхах. Он даже сам поверил, что после этой ночи все наладится и любимый вновь превратится в забавного и трогательного, хотя немного ершистого юношу. Главное — вернуть их близость.

— Полагаю, пора уже избавиться от лишних вещей, — с нотками озорства в голосе предложил Джунсу, хватаясь за трусы Ючона.

Майор взволнованно поглядывал на дверь в ванную. Монах вообще собирался оттуда появиться?

— Что это? Как? — оторопел Джунсу, когда стащил с одеревеневшего Ючона нижнее белье.

Тут нужно пояснить один момент. В прошлый раз, забираясь в трусы майора, Джунсу был бессовестно пьян. Он не заметил, что достоинство его возлюбленного изменило и форму, и размер. Теперь же странная трансформация была налицо.

Кюхён наконец соизволил выйти из своего укрытия и швырнуть листок с заклинанием, который немедленно прилип к Джунсу и ввел того в состояние ступора, а затем, исчезнув, позволил обнаженному художнику умиротворенно лечь на кровать.