0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

— Вот и чай, — сказал Леонид, входя в гостиную с двумя чашками в руках. Он поставил их на журнальный столик и пояснил: — Ты, наверное, любишь зеленый, потому что из Кореи? Пожалуйста, пей. Еле нашел. У вампира один черный.

Джеджун сел на диван, но брать чай не спешил. Ему было очень неловко, и от незваного гостя тошнило почти в прямом смысле этого слова. А Леонид чувствовал себя вполне свободно и быстро выпил свой чай. С его точки зрения, «романтический ужин» подошел к концу, и теперь можно было переходить к более интригующей части.

— Сними очки, тебе без них лучше, — попросил Леонид. Джеджун даже не поднял взгляд, и он сам, взяв его одной рукой за плечо, снял другой не угодивший ему аксессуар. — Зачем они тебе ночью…

— Я книгу собирался почитать, — сказал Джеджун. Он потянулся за отобранными очками, но вместо этого наткнулся на поцелуй. И кто бы мог подумать, что это хрупкое, безответное создание немедленно отреагирует звонкой пощечиной?

— Убирайтесь отсюда! — попросил он, встав с дивана. — Да, я был с Чанмином, но у нас, так сказать, возникла взаимная симпатия! — Это была, конечно, ложь: у Джеджуна интерес стал наблюдаться постфактум, в качестве подсознательного оправдания случившегося; а у Чанмина, вероятнее всего, никаких романтических чувств никогда и не было. — Не хочу вас оскорбить, но мы не можем быть вместе, вы мне совсем не интересны. Приведите другого Джеджуна, раз уж, как я успел понять, в каждом мире есть моя копия, а вам приглянулось мое лицо — уж не знаю, почему.

— «Твое лицо»… — Леонид произнес эти слова до противного издевательским тоном. — Бедный мальчик, такое жестокое заблуждение… Знал бы ты, что из себя представляешь, — не выпендривался бы…

Джеджун хотел в очередной раз объяснить, что ему известно, каким смешным он кажется в этом мире, но не успел. Леонид поднялся с дивана и бросился на него, прижимая к стене. Джеджун закричал и стал вырываться, однако все было бесполезно: омега хоть и выглядел, как мужчина, но по всем остальным параметрам явно был ближе к прекрасному полу. Подтверждая этот факт, он попробовал применить чисто женский прием — ударить противника коленом в пах, правда, все с тем же нулевым результатом. Пришлось, не претендуя на победу в этом поединке, измученно трепыхаться и полузадушено вскрикивать, надеясь, что жалость убьет похоть в зародыше. Но, по всей видимости, жалость была Леониду неведома, и вскоре он, уже разодрав на Джеджуне рубашку, осыпал его тело яростными не то укусами, не то поцелуями. Перед глазами Джеджуна стала проноситься вся жизнь: сначала скучная, монотонная, с одним ярким лучиком в виде первой любви, а потом — резко набравшая обороты. Пожалуй, для полноты картины до сих пор не хватало только изнасилования, но и это должно было исправиться в ближайшие минуты.

К счастью, Джеджун послушался совета Кюхёна и пил его снадобье понемногу — этого хватало, эффект был не хуже, чем от забытых в родном мире таблеток. А Леонид не любил горячий чай и разбавил заварку прохладной водой из графина, после чего проглотил все до дна. В результате, уже прижав раздетого Джеджуна спиной к полу и кое-как задрав его ноги (тот продолжал дергаться в отчаянной попытке уползти), Леонид заметил, что его орудие насилия находится в режиме «дед девяноста лет».

— Так, не понял, — заговорил со своим половым органом мужчина. — Ты чего, он же нам понравился… Эй, Дже, куда пополз?!

Джеджун, которого временно оставили в покое, устремился на четвереньках к прихожей. Леонид схватил его за ноги и рывком вернул на место — при этом незадачливый беглец проехался лицом по линолеуму.

— Так, открывай-ка ротик, — прошипел Леонид, вцепившись в волосы Джеджуна. Вместо этого тот закрыл еще и глаза, за что получил чужим членом по носу. Чанмин, наблюдавший за их с Юно сексом и целовавший его, неожиданно показался Джеджуну вполне обворожительной порочной дрянью: он хоть детородным органом по лицу не лупил…

— Не трогайте, пожалуйста, — прошептал Джеджун, сумев кое-как отвернуться. — Зачем я вам…

— И правда, — процедил Леонид, поняв, что сегодня его «илья муромец» так и останется «лежать на печи». Подобных поражений он еще не терпел, и его разбирала злоба. — Таких лучше не трахать…, а бить.

Леонид хорошо знал, куда нужно наносить удары: в живот и в грудь, чтобы потом, под одеждой, не было видно синяков. Джеджун терпел побои, крепко стиснув челюсти и почти не издавая звуков: все-таки, по его мнению, такое насилие было лучшим выходом. Тем более, что Леониду скоро все надоело, и он оставил свою жертву, предварительно вслух порассуждав о кандидатуре Чанмина на пост его новой сексуальной игрушки: выглядел вампир даже получше, а вдобавок щепетильностью не отличался и наверняка за свое приятное общество потребовал бы только поднять гонорар.