1/365

В тот день у них было много уроков. После школы надо было быстро бежать домой, переодеваться, обедать, брать костюм и мчаться в ДК на генеральную репетицию. Это легко сделать тому, кто буквально так всё и выполнил бы: прискакал из школы, переоделся, вещи побросал школьные или набросил на спинку стула (потом аккуратно по местам всё развешу), быстро поел (потом посуду помою), схватил костюм и вперёд! А как это сделать тому, кто не может выполнить дальнейшее действие, если предыдущее не в идеале выполнено?

В общем, пока он СУДОРОЖНО-ТОРОПЛИВО, АККУРАТНО, пытался ускориться, время неумолимо мчалось вперёд. Он понял: на репетицию опоздал, дома не такой порядок, к которому он стремится и всегда поддерживает. «На репетицию не пойду. Убирать ничего не буду». Это была какая-то странная беспомощность. Он вдруг в один миг почувствовал, как тело стало ватным. Голова будто «налилась свинцом». Пошёл в детскую, лёг на свою кровать, отвернулся к стене и затих. Ощущал безразличие и пустоту. Ему стало всё равно…

Родители, придя с работы, обнаружив на кухне немытую и неубранную посуду, в зале небрежно лежавшую школьную форму, сначала расхохотались: «Ну, всё, вырос сын, наигрался в чистюлю, как все стал». Потом, обнаружив, что сын дома, лежит на кровати, стали тормошить его, сначала в шутливой форме, а потом более требовательно и настойчиво: «Давай, сын, вставай. Чего разлёгся? Иди, убирай за собой, ужинать будем. Ну?! Кому говорим? Поднимайся! Хватит, показал характер и будет!» Через некоторое время они с удивлением обнаружили, что сын так и не поднимается и стали подозревать, что его: «Не буду я ничего убирать, сами убирайте, раз вам надо» было не шуткой и не бурчанием на их увещевания. Сын действительно не собирался ничего убирать. Вспыливший отец ворвался в комнату: «Сию минуту вставай и наводи порядок! ИНАЧЕ…»

ВОТ ОНО! ДОЖДАЛСЯ!

Вспомнился длинный коридор. Он ещё маленький. Реально, совсем ребёнок. Носится по коридору, смеётся, прямо заливается. Открывается входная дверь. «Папка!!!!!», – бросается к отцу. Тот подхватывает его на руки и так заходят в комнату. В комнате все игрушки разбросаны, кавардак. Мама сидит и горестно плачет. Отец спрашивает: «Что это у вас здесь?» Мать объясняет, что сын раскидал игрушки и хохочет, убегает от неё, дразнится, а игрушки убирать отказывается. Отец спускает сына с рук на пол, наклоняется к нему и строго говорит: «Сию минуту убирай всё! ИНАЧЕ…» Он снова убегает в коридор, хохочет там, и с любопытством посматривает на дверь комнаты. Ждёт, что будет дальше… А дальше, дверь комнаты распахивается и выходит отец с мешком, как у Деда Мороза. Несёт этот мешок на улицу и выкидывает его в мусорный бак. А в комнате не осталось ни одной игрушки… Ни коллекции машин, ни коллекции роботов, НИЧЕГО…

Соскакивает с кровати, подбегает к отцу и кричит ему в лицо: «Что иначе? ЧТО ИНАЧЕ?! Выкинешь всё как тогда?! ВЫКИДЫВАЙ! ПЛЕВАТЬ Я ХОТЕЛ!» На крик сына прибегает мать. Вдвоём с отцом испуганно смотрят на него, не могут понять, о чём он. Но, наконец, мать вспоминает тот случай, напоминает отцу. Не могут сдержать смех, сквозь слёзы. «Сынок, прости нас. Мы и не думали, что ты так расстроился тогда. Ты же в тот вечер даже слезинки не пролил, хохотал и бегал весь вечер. Мы же тебе взамен, сколько всего понапокупали. Посмотри, чего у тебя только нет! Что ж ты столько лет молчал… Да мы и сами переживали. Ждали, когда ты обратно игрушки попросишь, а ты ни слова ни сказал. Когда ты уснул, отец пошёл за ними, обратно чтобы принести, да куда там… Тебе было три года всего, прости, сынок…» Он, уже не зная как себя вести, сквозь слёзы, отвечает: «Только что вспомнил, чего я как дурак боюсь, если на место что не положу и порядок сразу не наведу. Из-за вас всё… На репетицию опоздал и дома… смотреть противно… сами убирайте… а коллекции роботов такой больше нигде нет».