1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II

Дело по организации велось довольно успешно, что, кажется, и было причиной нового свидания с Захаром. Таких свиданий было несколько, однако не больше четырех. В одно из последних свиданий он упомянул о частых арестах и сказал, что нужно торопиться. Кажется, в это же свидание зашел разговор уже решительный о покушении на жизнь Государя. Я свое согласие дал. О способах к покушению, о плане разговоров не было определенных; приблизительно я узнал, что покушение произведется посредством взрыва, но как? — я себе не мог представить. Дня за три или за два до факта покушения я виделся с ним, и он мне в общих чертах указал, что должно произойти, так что мне нужно было знать только место действия, чтобы играть роль в покушении. Захар имеет средний рост, плотное телосложение, французскую русую бородку, русые волосы и больше ничего не припомню, носит теплое пальто и фуражку. В последнее время я познакомился через моего товарища по делу, прозвище его Инвалид, с человеком высокого роста, названного мне Михаилом [И. П. Емельянов. — Сост. ], причем было прибавлено: «Впрочем, это все равно». Его отрекомендовали мне как товарища по делу. Он был в пальто, бороды и усов не было; очков не носил. Мне хотелось хорошенько столковаться по такому важному делу, но говорили, что нет на это времени. Поэтому пришлось ограничиться указанием места, где должен был проехать Государь. Это правая набережная Екатерининского канала. Мне тут же, или как-нибудь иначе, хорошенько опять-таки не помню, сказали, чтобы в воскресенье, т. е. сегодня, 1 марта, утром в 9-10 ч. я прохаживался по Невскому проспекту от угла Новой улицы до вокзала для получения снаряда, а в 12 ч. встретился бы с Михаилом: назначена была кондитерская Андреева. Снаряд я получил от незнакомой мне брюнетки в темном пальто и черном платке, которой меня, наверное, указали, так как я встретил человек 3–4, с которыми встречался раньше по рабочему делу. С Михаилом, вследствие ожидания, я ни о чем почти не сговаривался, только он подтвердил мне, что известие о проезде по Екатерининскому каналу верно. Я ушел и начал прохаживаться в ожидании проезда около условного места, вовсе не ожидая поддержки. Встретившись с Государем, я, после минутного колебания, бросил снаряд, не зная вовсе его действия, но промахнулся и был отброшен к решетке. Когда я был поднят взявшими меня 3 солдатами и 1 полицейским, то увидел, что Государь подошел и что-то сказал, затем отошел к карете; я после этого отдал свой револьвер и ножик набросившемуся на меня военному.

С Захаром о принятии мною участия в покушении на жизнь Государя Императора я заговорил в первый раз недели 2–3 тому назад, а с Михаилом уже определенно по этому поводу я говорил только сегодня в 12 часов дня, когда уже у меня был снаряд. О том, что я должен сегодня быть на Невском для встречи с женщиной, мне сказали или Захар, или Инвалид, или блондинка, но кто именно из них — хорошо не помню. Встретился я с этой женщиной [С. Л. Перовская. — Сост. ] сегодня в 9½ ч. утра, и тут она мне передала снаряд, сказав при этом, чтобы я с ним обращался осторожнее и не выронил. Больше ничего я с ней не говорил. Подойдя же ко мне, она назвала меня Беломором, т. е. так, как меня прозывали в революционном кружке. Откуда Михаил знал, что Государь будет проезжать по Екатерининскому каналу, я не знаю, но мне он сказал определенно отправиться на Екатерининский канал для действия. Сегодня мне Михаил ничего не говорил, что будет действовать, но у него был такой же снаряд, как и у меня, так как я видел у него этот снаряд в руках, когда мы были в кондитерской Андреева, из чего, а также из того, что и раньше мне называли его товарищем по предприятию, я заключаю, что и он мог действовать. Когда я шел по Екатерининскому каналу, то мне кажется, что впереди себя на далеком расстоянии я видел Михаила. Брошенный мною снаряд разорвало, и произошел выстрел, а после того, как уже меня задержали, раздался другой выстрел. Данный мне женщиной заряд был завернут в белый носовой платок, и в таком виде я его носил до момента покушения под левой рукой поверх платья, с платком же и бросил. Бросая снаряд, я стоял на панели аршина на 4 от экипажа Государя Императора. Направлял его под лошадей в том предположении, что его разорвет под самой каретой и что лошади могут растоптать снаряд.