1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II

Затем Желябов обратился к прокурору палаты с просьбою объяснить ему, что такое случилось, что его разбудили в 2 часа ночи; и когда ему объявлено было, что сделано покушение на священную жизнь в бозе почившего Государя Императора, тогда Желябов с большою радостью сказал, что теперь на стороне революционной партии большой праздник и что совершилось величайшее благодеяние для освобождения народа, цель партии осуществилась, что со времени казни Квятковского и Преснякова дни покойного Императора были сочтены, за ним следили даже и тогда, когда он ездил по институтам, и ежели он не принял действительного участия в бывшем покушении, так только потому, что был лишен свободы, а нравственно он вполне сочувствует удавшемуся злодейству.

На предложенный ему вопрос выяснить как форму, так и состав того метательного снаряда, который был употреблен для злодейского умысла против Государя, он отвечал, что форм их несколько: есть овальные и четырехугольной формы; состава же определить не может, так как он не техник, а для этого в партии существует специальный технический комитет. Объектом всех террористических действий партии был в бозе почивший Государь Император, как главный виновник погибели многих лучших ее членов и как составлявший главную помеху их действий, затем ежели с восшествием на престол Е. И. В. Государя Императора Александра Александровича ожидания партии не исполнят и она встретит такое же противодействие, то не остановится и в будущем прибегать к таким же покушениям и против него. Для исполнения террористических целей партии у них есть организация боевой дружины, состоящая из добровольцев. К дружине этой принадлежит и Желябов. В воскресенье, 1 марта, в 1 час дня, гуляя в Доме предварительного заключения, он прислушивался, не произойдет ли какого движения, так как по воскресным дням легче было прослеживать его поездки, зная привычку в известный час отправляться на развод».

Центральное значение личности Желябова и его заявления было оценено и прокурором с. — петербургской судебной палаты В. К. Плеве. Им была составлена помещаемая ниже записка, предназначавшаяся для графа Лорис-Меликова и для нового монарха. <…>

«При исследовании злодейского преступления 1 сего марта было обращено внимание на то, что событие это, являясь осуществлением программы террористической фракции русской социально-революционной партии, следовало непосредственно за арестом некоего Андрея Желябова, участника не только ноябрьских покушений 1879 г., но и всех совещаний, происходивших в последнее время в среде общества, по поводу замышляемого возобновления террористических мероприятий по отношению к священной особе в бозе почившего Государя Императора.

Поэтому возникло предположение, что арестованный вечером 27 минувшего февраля Желябов участвовал в обсуждении и окончательном установлении плана последнего преступления, совершенного через 40 часов после его задержания. Такое предположение нашло себе подтверждение в объяснениях арестованного Рысакова, который указал на Желябова как на лицо, уговорившее его участвовать в преступлении.

Призванный к допросу, Желябов показал следующее: признавая нравственную солидарность с лицами, посягнувшими на покойного Государя Императора, он причисляет себя к участникам преступления, так как решение народовольцев возобновить посягательство на жизнь в бозе почившего Государя хотя и не успело вылиться ко времени ареста его, Желябова, в окончательный план преступления, тем не менее было вполне подготовлено, ибо для нового покушения на священную особу Государя была уже сформирована группа революционеров, которая, под руководством нескольких лиц, в том числе и его, Желябова, была вечером 27 февраля настолько близка к совершению задуманного им злодейства, что он, Желябов, находясь под стражей и не зная о дне, избранном для приведения преступного замысла в исполнение, в воскресенье, гуляя по двору тюрьмы, ожидал грозного события.

При весьма продолжительных объяснениях с поименованным Желябовым было им заявлено, что деятельность сообщества, упорно стремящегося к совершению государственного переворота, хотя и стоит вне того или другого настроения общества по отношению к правительству, изменяющегося под влиянием тех или других мероприятий власти, тем не менее сообразуется поневоле с направлением сих мероприятий. При этом на предлагавшиеся ему вопросы по поводу продолжительного перерыва в террористических преступлениях отвечал: „До казни Квятковского и Преснякова партия считала себя связанною в свободе действия, а потому и казнь этих лиц, несмотря на то что смертью их вырывались, так сказать, нервы партии, была приветствована с восторгом, напротив — помилование раскисшего Адриана Михайлова[50] было встречено с нескрываемым чувством досады“.