10'92

— Серый, ты задрал уже ныть! — заявил он с нескрываемым раздражением. — Демид то, Петрович сё… Ты либо смирись уже и прими их правила, либо начинай что-то предпринимать по этому поводу. Ныть только не надо!

— Тебе легко говорить!

— Это у меня проблем нет? — опешил Фролов. — Блин, да ты и о половине моих головняков не знаешь! Каждый день с каким-нибудь говнищем разбираться приходится, тебя лишний раз не гружу своими заботами. Серый, уже не раз говорил: определись с приоритетами, составь план и начинай действовать. Не плыви по течению! Можешь ты Демида на хер послать?

— В том-то и дело, что не могу! — зло бросил я в ответ.

— Не можешь, — с готовностью согласился Андрей. — А может тебя кто-то от него прикрыть? Тоже нет? Тогда ищи возможность долг закрыть. Прикидывай варианты. Тут думать надо, а не стонать!

Совет был в силу своей предельной банальности из разряда совершенно бесполезных, но я с усмешкой подтвердил:

— Подумаю.

— Если б мы напрямую с Головиным работать начали, он бы точно прикрыл, но сейчас нас самих непонятно кто прикрывает. Такая фигня.

— Он же не сам по себе был, так?

— Наверное. Но судя по истерике Гуревича, там всё о-о-очень непросто. Как ситуация устаканится, можно будет попробовать насчёт тебя поговорить, но пока ещё даже непонятно с кем.

— Не парься! — отмахнулся я. — Сам всё решу.

— Ну и правильно! — Фролов несильно ткнул меня кулаком в плечо и вдруг с непонятным выражением лица произнёс: — О, моя идёт!

Я обернулся, и точно — на крыльце «Ручейка» появилась Аня. Она подошла и спросила:

— Андрей ты надолго здесь?

— До темноты.

— И обязательно самому тут торчать? Мальчики не справятся?

Андрей только руками развёл.

— Ладно, Яна уже в салоне, я пошла ужин готовить, — сообщила тогда девушка и двинулась к пешеходному переходу, не став выяснять отношения при посторонних.

Когда она удалилась на достаточное расстояние, Воробей ухмыльнулся.

— Кого-то сегодня оставят без сладкого!

Андрей досадливо махнул рукой, а некоторое время спустя и вовсе стянул картонку и накинул продетую в дырки на её углах верёвку мне на шею.

— Пойду салон проверю, — пояснил он, протянул деньги на выкуп ваучеров и уточнил: — Ты со стволом?

— Нет, завтра только заберу.

Тогда Фролов сунул револьвер и подсказал:

— Бабки под водительским сиденьем.

Я спрятал оружие в карман ветровки, а несколько раз чиркнувший газовой зажигалкой Воробей раскурил сигарету и вдруг спросил:

— Ты не в курсе, он с Янкой, что ли, мутит?

Откровенничать я не стал и пожал плечами.

— Мне-то откуда знать?

Дальше всё пошло своим чередом: кто-то подходил, приценивался и уходил, кто-то начинал торговаться. Удалось выкупить ваучер, пошли дела и у Воробья, но выдающимися результатами мы похвастаться не могли, зато озябли.

— Завтра ниже нуля обещают, — сказал потиравший ладонями Воробей.

— Ну хоть дождя нет, — ответил я и вновь задумался о покупке пуховика, но у челнока ничего подходящего в продаже не оказалось, выкинул пока эту мысль из головы. Оглянулся на УАЗ и с нескрываемым раздражением спросил: — Блин, Рома там долго дрыхнуть будет?

— Да он с утра датый пришёл! «Буханку» сюда Дюша перегонял, — пояснил Воробей и встрепенулся. — Ага, наши сахар фасовать закончили!

И точно — от остановки топали Женя Зинчук и Костя Чижов. Тоже под хмельком: и пивные бутылки в руках сами за себя говорили, и Евген на ходу приплясывал в такт доносившейся от киоска звукозаписи мелодии.

Как для геолога галстук…[13]

Он приблизился и раскинул руки в стороны.

— Танцуют все!

Я сдёрнул с себя картонку и нацепил её на Чижа, щеголявшего новенькой кожаной курткой.

— Работайте!

Костя поставил пустую бутылку к заднему колесу «буханки» и встал рядом с Воробьём.

— Да мы просто по паре пива выпили, — пояснил он челноку.

— Умотались с самого утра сахар развешивать! — поддакнул Зинчук и ещё немного подрыгал ногами, потом допил пиво и забрался в кузов «буханки», уселся на скамью, сунул руки в карманы. — Холодно, блин!

— Да уж не май месяц, — подтвердил я.

Небо затянула серая пелена облаков, ветер раскачивал деревья и срывал с их крон пожухлую листву, всё кругом сделалось каким-то серым и безрадостным — и дома, и прохожие. Было погано, примерно как у меня на душе. Но если меня худо-бедно грела мысль о свидании с Зинкой, то температура воздуха уверенно стремилась к нулю.

Не май месяц — вот уж точно!

Я даже задумался, не пойти ли домой. Если разобраться, с приходом парней пропал всякий смысл торчать на холодном ветру, но только собрался сказать об этом, как к нам подрулила белая «копейка». Распахнулись дверцы, из автомобиля выбрались Граф и его куда как более массивный и мускулистый приятель по кличке Кабан.

— Вы чё здесь устроили? — с наездом спросил Граф.

Диму Воробьёва он явно не узнал, а Костю не знал вовсе, пришлось выйти из-за «буханки» и поздороваться:

— Привет!

Рук из карманов ветровки я при этом не вынул, да сосед Фролова о рукопожатии и не подумал.

— От кого торгуете? — потребовал он объяснений с едва ли чуть меньшим напором.