10'92

Вот только, если запертый автомобиль способен неопределённый срок простоять, не привлекая к себе внимания, то открытым запросто могут заинтересоваться неравнодушные граждане. Ещё только звонка участковому не хватало для полного счастья!

А с другой стороны — ну мало ли почему машину тут бросили? Не у нас же под носом оставили, а через дорогу, ещё и во дворах. Прямая связь не просматривается, и хрен бы с ним. Пусть стоит.

Я сунул автоматный магазин в карман ветровки, запер «девяносто девятую» и поспешил к хозблоку НИИ. А там сразу отправился в подсобку. На моё счастье, в кладовке среди инвентаря обнаружилась штыковая лопата, почва в силу плюсовых температур не промёрзла, а на соседней стройке штатным расписанием не была предусмотрена должность сторожа. И — тележка!

Тележка — это хорошо.

18|10|1992 утро-день

Субботу провёл, будто в забытье, точно сомнамбула. Словно её и не было вовсе.

Хоп! — и уже воскресенье.

Но нет, конечно. Суббота была, и своим негативом из-за изматывающего ожидания неприятностей она далеко переплюнула даже пятницу. Там всё стремительно случилось, словно молотком по пальцу шибанули, а тут те же пальцы в тиски зажимают — неспешно, с чувством, толком, расстановкой.

Ну а как иначе, если напряжение ни на минуту не отпускало? И даже не знал, чего больше бояться — ареста по обвинению в двойном убийстве или визита крепких короткостриженых ребят с утюгом и плоскогубцами. Как на грех, Андрей Фролов куда-то запропастился с самого утра, пересечься с ним так и не вышло.

Нервных клеток я себе в итоге сжёг едва ли не больше, чем накануне. Ещё и ломало всего. И ведь не перенапрягся, яму копая. Это, пока от крови пол и стены отмывал, всё что можно себе потянул. Ну и бессонная ночь довеском пошла. Тридцать шесть часов на ногах — не шутки.

Когда Зинка вечером позвонила и сказала, что её припрягли к генеральной уборке, я не только не огорчился, но скорее даже порадовался. Просто не хотелось с девчонкой всей этой грязью делиться. Нет, и мысли не допускал ей о случившемся рассказать, но и сбрасывать нервное напряжение в койке тоже казалось неправильным. Ту же Алёну я подобным образом не раз с превеликим удовольствием использовал, а Зинку — нет, не хотелось. Пусть бы даже и полегчало.

Воскресенье. Восемь утра. Состояние, словно и не проспал десять часов. Вялость, слабость, ломота в висках. В лодыжку болью так и стреляет, на повязке снова алое пятно проступило.

Зараза!

Кое-как продрав глаза, я умылся и напился, потом немного поколебался, но всё же принял контрастный душ. И взбодрился, и бинты отмочил, если они где-то всё же присохли. Вид раны нисколько не порадовал. Нет, скорого заживления ожидать было глупо, но вот не понравилось, как она выглядит, и всё тут. Аж дурнота накатила.

Тут уже не колебался, достал записную книжку и отыскал телефонный номер Игоря Ваулина. Всё же четвёртый курс медицинского да ещё с планами на хирургию, в ранах всяко больше моего понимать должен. Сам-то лишь с азами первой помощи знаком и то с полевым уклоном. Повязку наложить, жгут затянуть и — в госпиталь.

Трубку подняли на седьмом или восьмом гудке.

— Алё… — послышался через шорох помех знакомый голос, сонный и недовольный.

— Разбудил?

— Кто это?

— Полоскаев.

Миг Игорь собирался с мыслями, потом раздражённо выдал:

— Блин, Серый, ты чего звонишь в такую рань? Воскресенье же!

— В частном порядке клиентов принимаешь?

На этот раз пауза вышла куда более долгой, а потом Игорь Ваулин спросил:

— Огнестрел?

— Типун тебе на язык! — разыграл я возмущение, мысленно подивившись прозорливости собеседника. — На штырь напоролся, лодыжку поцарапал. И вроде неглубоко, больше кожу содрал, а второй день кровь сочится.

— Чего в травмпункт не сходишь?

— Так думал, само пройдёт! Слушай, я не прошу мне на дому операцию устраивать — ты просто глянь и скажи, нужно в больницу обращаться или наплевать. Мне на работу к десяти, опаздывать не хочу. Двести рублей за просто посмотреть — нормально?

Я был готов заплатить куда больше, но решил не вызывать ненужных подозрений излишней щедростью. И, как видно, оказался прав.

— Из дома звонишь?

— Ага.

— Сейчас зайду, только номер квартиры напомни.

Я напомнил и налил себе чая, вопреки обыкновению размешав в кружке не две, а три ложки сахара. Ещё и парой бутербродов не ограничился, доел половину трубочки с заварным кремом. Сладкого хотелось необычайно сильно, но в итоге начало подташнивать.

Тренькнул дверной звонок, и я запустил в квартиру Игоря Ваулина, лохматого и заспанного. Он поздоровался, поставил на пол обшарпанный чемоданчик и первым делом отправился мыть руки. Потом потребовал:

— Показывай!

Я уложил ногу на табурет и размотал бинты. Игорь присмотрелся к ране и зачем-то надавил тонкими пальцами на кожу вокруг неё, затем покрутил длинным носом и с некоторым даже разочарованием произнёс:

— И впрямь на штырь напоролся, что ли?

— Говорю же!

— А я инструменты взял, «новокаин». Думал, зашивать придётся…

— А не придётся?