10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ)

Мы снова проезжаем ту площадь, где ИГ некогда выставил на всеобщее обозрение отсеченные головы. Ее название Дувар-ан-Найим. Все, словно в кошмарном сне. Удастся ли выбраться из этой страны живыми? От смерти, несмотря на все обещания висящей над нами дамокловым мечом, нас защищает лишь бумажка. Резкость вчерашнего выпада шофера в маске, для которого, кажется, таких понятий, как приличие, вовсе не существует, не выходит из головы ни у меня, ни у Фредерика. До сих пор ни один западный журналист не выбирался из «Исламского государства» живым. С какой стати нам быть исключением? Вчерашний конфликт впервые вызвал у меня серьезные сомнения в нашей безопасности. Шофер, кажется, затаил на нас злобу.

На улицах тихо. Боясь бомбардировщиков Асада, люди теперь живут с учетом времени их полетов. В хорошую погоду из дома выходят редко. В безопасности чувствуют себя только после того, как стемнеет. Несмотря на бомбежки американцев, школы должны открыться. Говорят, есть школа для девочек на 8000 учащихся. Большая школа для девочек. И несколько частных. Тем не менее многие дети вынуждены поддерживать свои семьи. Не ходить в школу, а работать.

Удивительно, как много строек в Ракке! Большинство, конечно, начаты во времена Асада. Достроят ли их когда-нибудь? Мы видим много вилл. Кто в них сейчас живет?

Шофер спрашивает, есть ли при нас iPad’ы, планшеты, сотовые телефоны. У меня iPad. Исключительно для записи.

– Сдать, – шепчет шофер в маске.

Фредерик вперил в меня умоляющий взгляд. У него на лице написано: никаких пререканий с водителем. Мы ненадолго останавливаемся и передаем аппарат молодым игиловцам.

Пока мы пользуемся моментом, чтобы немного размять ноги, подходит старая женщина и кладет на пыльную землю свежеиспеченные лепешки, чтобы охладить их. Ей помогает дочь. Каждую лепешку кладут в пыль по отдельности и переворачивают. Абу Катада говорит, что, если мы хотим, можем взять лепешки. Но сегодня утром у нас как-то нет аппетита есть пыльный хлеб, и мы едем дальше.

Между палаток с фруктами и овощами повсюду видны разрушения от бомбежек. Некоторые здания разрушены полностью. В других нет только верхнего этажа.

– Это бомбы Асада. Если бомбят американцы, рушится весь дом.

Проезжаем шиитскую мечеть. Взорвана не американцами и не сирийцами. Ее уничтожило ИГ. Чем очень гордится. Остался лишь фасад с фресками.

Хотя вывоз мусора в Ракке якобы налажен, вокруг целые груды его. Некоторые дымятся. По словам Абу Катада, дело не в вывозе ИГ мусора, это связано с отсутствием дисциплины у местного населения.

Вооруженные бойцы ИГ останавливают нас на КПП. Наш шофер предъявляет бумагу, и нас пропускают. Затем проезжаем через пустыню в направлении так называемой линии Сайкса – Пико, по которой после Первой мировой войны англичане и французы поделили между собой Ирак и Сирию. Через несколько километров пустыни еще один блокпост. Здесь развевается особенно много флагов ИГ. И снова мы без проблем минуем его.

Мы на пути к Эль-Хасаке. В пустыне смотреть не на что. За исключением нескольких пастухов с овцами и маленьких мазанок. Примерно через час сворачиваем направо и едем по другой пустынной дороге. Здесь ИГ уже поставил свои дорожные знаки. Далее едем в Аль-Шадади, где хотим ненадолго выйти. Но нам не разрешают.

– По соображениям безопасности, – бурчит шофер и приносит напитки. Теперь уже и Абу Лот больше не понимает, в чем дело. Но считает, что приказам лучше подчиняться. Фредерик полагает, что шофер как минимум мог бы быть повежливее. Мы ему ничего не сделали. Абу Лот отвечает, что тот просто не в духе. Нам не стоит принимать это на свой счет.

Но что касается остановки, тут явно что-то личное. Мне очень некомфортно. Я выхожу и исчезаю за старой казармой. Пусть шофер психует, если хочет. Фредерик и Абу Лот идут за мной. Облегчив мочевой пузырь, снова залезаем в машину. Я искренне благодарю нашего шофера в маске за свежие напитки. Он смотрит на нас озадаченно. Очевидно, он намеревался ехать без остановок.

Кажется, в Аль-Шадади умелый продавец мотоциклов. На улицах их полно. Здесь действительно оживленно. Это самый бойкий населенный пункт «Исламского государства» из тех, которые мы раньше видели.

Кроме Абу Лота в машине с нами никто не разговаривает. Уж точно не наш шофер в маске. И не его напарник, тоже скрывающий лицо под черной лыжной маской. А Абу Катада либо устал, либо мыслями где-то далеко. Машина скачет на ухабах, и нам сильно отдает в пятую точку. Проезжаем большой полностью разрушенный автосервис. Его якобы разбомбили американские самолеты.

– Поэтому в ИГ теперь не так просто починить автомобиль.

Снова и снова видим ржавые металлические бочки, из которых валит черный дым. Рядом в темной, явно нефтяной, лужей стоит человек, одетый в черное. И так каждые несколько сот метров.

– Человек – нефтеперерабатывающий завод, – говорит Абу Лот.