10 гениев литературы

Что может быть проще, чем вкратце пересказать биографию Пушкина – «солнца русской поэзии», о которой исследователями написаны десятки, если не сотни томов? Она в общих чертах известна любому человеку, учившемуся в школе, и, по выражению В. Набокова, составляет такую же часть нашей интеллектуальной жизни, как таблица умножения. В. Набоков даже приводит образец типичной «романтической» биографии Пушкина: «…Одно другим сменяются видения[18]: вот он на набережной Невы, мечтатель, облокотившийся о гранитный парапет, искрящийся при луне и инее; в театре, с моноклем, в розоватом свете, под звуки скрипок расталкивающий с модной заносчивостью соседа, чтобы занять свое место; потом в деревенской усадьбе, сосланный из столицы за несколько вольнолюбивых строк, в ночной рубашке, взъерошенный, марающий стихи на серой бумаге (в которую оборачивали свечи), жующий яблоко; я вижу его идущим по проселочной дороге, листающим книги в лавке, целующим стройную ножку возлюбленной, или в серебристый крымский полдень перед скромным маленьким фонтаном, струящимся во дворе старинного татарского дворца, с летающими ласточками под его сводами. <…> Вот он: рука заложена за полу редингота, рядом со своей женой, красивой женщиной выше его ростом, в черной бархатной шляпе с белым пером. И наконец, сидящий на снегу, с простреленным животом, он долго целится в Дантеса, так долго, что тот больше не может терпеть, и медленно прикрывается пистолетом».

Эти строки написаны в 1937 году, через сто лет после гибели поэта, но с тех пор мало что изменилось, разве что представления о жизни Пушкина стали еще более схематичными. Для множества людей Пушкин окончательно превратился в свой собственный бронзовый памятник, который когда-то был поэтом и гражданином, но никогда – живым человеком.

Р. Вейдеманн пишет, что жизнь Пушкина и его нынешнее периодическое чествование ассоциируются с биографией Иисуса, которая давно превратилась в миф. Это высказывание перекликается со словами Ф. М. Достоевского (1880): «…ко всемирному, всечеловечески-братскому единению сердце русское, может быть, изо всех народов наиболее предназначено, вижу следы сего в нашей истории, в наших даровитых людях, в художественном гении Пушкина. Пусть наша земля нищая, но эту нищую землю в рабском виде исходил, благословляя, Христос. <…> По крайней мере, мы уже можем указать на Пушкина, на всемирность и Бесчеловечность его гения».

Мысль о том, что Пушкин – это «колосс, который держит на своих плечах» (В. Набоков) всю русскую поэзию давно стала настолько привычной, что мы даже не задумываемся над ней. И все же вопрос о том, в чем именно состоит гений Пушкина, почему именно его называют величайшим русским поэтом для многих остается не проясненным. И впрямь – почему? Ведь и до Пушкина были поэты – Ломоносов, Державин, Жуковский, и в его время (Дельвиг, например, который в 1810-е годы считался более одаренным, чем Пушкин), и – уж конечно – после него. Почему же лавровый венец первого русского поэта безоговорочно принадлежит Александру Сергеевичу Пушкину?

Наверное, потому, что «…самые величайшие из европейских поэтов никогда не могли воплотить в себе с такой силой гений чужого, соседнего, может быть, с ними народа, дух его, всю затаенную глубину этого духа и всю тоску его призвания, как мог это проявлять Пушкин. <…> Это только у Пушкина, и в этом смысле, повторяю, он явление невиданное и неслыханное <…>, ибо тут-то и выразилась наиболее его национальная русская сила, выразилась именно народность его поэзии…»[19]

И еще потому, что «характерологическая черта гения Пушкина – разнообразие. Не было почти явления в природе, события в обыденной общественной жизни, которые бы прошли мимо него не вызвав дивных и неподражаемых звуков его музы…»[20]

И еще потому, что «Пушкин вошел в русскую культуру не только как Поэт, но и как гениальный мастер жизни, человек, которому был дан неслыханный дар быть счастливым даже в самых трагических обстоятельствах»[21] (Ю. Лотман).

И еще потому, что «Пушкин <…> расширил источники поэзии, обратил ее к национальным элементам жизни, показал бесчисленные новые формы, сдружил ее впервые с русской жизнью. Из русского языка Пушкин сделал чудо» (В. Белинский). А. С. Пушкин «завершил великий труд, начатый Ломоносовым и продолженный Карамзиным – создание русского литературного языка» (А. Кирпичников), и потому при упоминании его имени «…тотчас осеняет мысль о великом национальном поэте. В самом деле, никто из поэтов наших не выше его и не может более называться национальным; это право решительно принадлежит ему. В нем, как будто в лексиконе, заключалось все богатство, сила и гибкость нашего языка. Он более всех, он далее раздвинул ему границы и более показал все его пространство» (Н. В. Гоголь).