10 гениев литературы

В целом, воспитание детей, которому родители не придавали большого значения, было беспорядочным. Из домашнего обучения Пушкин вынес лишь прекрасное знание французского языка, а в богатой отцовской библиотеке пристрастился к чтению (тоже на французском языке). Начав с Плутарха и Гомера, он проштудировал всю домашнюю библиотеку, состоявшую из классиков XVII века, поэтов и мыслителей эпохи Просвещения. Литературные нравы дома и особая любовь, которую Сергей Львович питал к Мольеру – он читал его детям вслух для поучения – возбудили в мальчике интерес к творчеству, и он начал сочинять (разумеется, на французском). Первыми пробами пера стали комедия «L'Escamoteur» (подражание Мольеру) и шуточная поэма «La Tolyade» (война между карликами и карлицами), начатая как пародия на «высокий штиль» героических драм. Существует также недостоверное указание на целую тетрадь стихотворений, среди которых были и русские.

Раннее развитие еще больше отдалило Александра от родителей, из всех домашних он был привязан только к сестре Ольге и младшему брату Левушке. Когда Александру исполнилось 11 лет, его решили отдать в Иезуитскую коллегию в Петербурге, где воспитывались дети лучших дворянских фамилий, но 11 января 1811 года было объявлено о предстоящем открытии Царскосельского лицея и, благодаря хлопотам А. И. Тургенева и С. Л. Пушкина, Александр попал в список абитуриентов. Пушкина привезли в Царское Село, и он прожил здесь июнь и июль еще до поступления в Лицей. Готовясь к экзаменам, мальчик остановился у дяди, Василия Львовича, где впервые встретился с представителями петербургского света и литераторами (в том числе с Карамзиным). 12 августа 1811 года Пушкин выдержал вступительный экзамен, и 19 октября присутствовал на торжественном открытии Лицея.

В словах о том, что Лицей стал для Пушкина настоящим домом, нет ни малейшего преувеличения. Ю. Лотман пишет: «Наиболее разительной чертой пушкинского детства следует признать то, как мало и редко он вспоминал эти годы в дальнейшем. Пушкин легко покинул стены родного дома и ни разу в стихах не упомянул ни матери, ни отца. <…> Тем более бросается в глаза, что, когда в дальнейшем Пушкин хотел оглянуться на начало своей жизни, он неизменно вспоминал только Лицей. <…> Представление о Лицее как о родном доме оформилось в сознании поэта в середине 1820-х годов, когда реальные лицейские воспоминания уже слились в картину сравнительно далекого прошлого, а гонения, ссылки, клевета, преследовавшие поэта, заставили его искать опору в идиллических воспоминаниях». Но сложившийся, благодаря стихам Пушкина, идеализированный образ Лицея во многом отличается от реальности.

Царскосельский лицей, который повторил судьбу многих реформ «дней александровых прекрасного начала»[28], помещался в летней императорской резиденции, во флигеле Екатерининского дворца. По первоначальному плану в Лицее вместе с отпрысками первейших российских семейств, которых готовили к высокой государственной карьере, должны были воспитываться младшие братья Александра I – великие князья Николай и Михаил (если бы этот план осуществился, Пушкин и Николай I оказались бы школьными товарищами). Но эти прекраснодушные замыслы вызвали противодействие императрицы, и от них отказались. Более того, первый директор Лицея пытался оградить учебное заведение от влияния двора: воспитанников выпускали за его пределы крайне неохотно, лишь в особых случаях, посещения родственников ограничивались.

Лицейский уклад отличался противоречивостью. Размещению и распорядку нового учебного заведения уделялось много внимания, форму лицеистов утверждал император. В то же время, «план преподавания был не продуман, состав профессоров – случаен, большинство из них не отвечало по своей подготовке и педагогическому опыту даже требованиям хорошей гимназии. А Лицей давал выпускникам права окончивших высшее учебное заведение» (Ю. Лотман).

Лицейский курс был рассчитан на шесть лет. Первые три года посвящались изучению языков (русского, латыни, французского, немецкого), математики в объеме гимназии, словесности и риторики, истории, географии, танцам, фехтованию, верховой езде и плаванию. На старших курсах занятия велись по разделам нравственных, физических, математических, исторических наук, словесности и по языкам, но строгой программы не было.

Ю. Лотман пишет: «Обширный план при неопределенности программ и требований, неопытности педагогов приводил к поверхностным знаниям учащихся. Пушкин имел основания жаловаться в письме брату в ноябре 1824 года на «недостатки проклятого своего воспитания». Однако в лицейских занятиях была и бесспорная положительная сторона: это был тот «лицейский дух», который на всю жизнь запомнился лицеистам первого – «пушкинского» – выпуска и который очень скоро сделался темой многочисленных доносов».