10 гениев живописи

Ван Гог жил в недорогой гостинице, которую держали супруги Раву, снимая у них комнату с пансионом. Дочь Раву – 16-летнюю Аделину – он несколько раз писал. Ни хозяева, ни постояльцы не подозревали, что этот приятный голландец прибыл из приюта умалишенных. Он был всегда спокоен, любезен, охотно играл с детьми, и дети любили его.

Гаше советовал не думать о болезни и работать, сколько хочется. Винсент в письме к брату высказал предположение, что у доктора тот же недуг, что и у него, и работа помогает Гаше сохранить равновесие. Возможность сохранить равновесие вселяла в Винсента надежду.

Но вскоре в его настроении происходит перелом. Шаткое равновесие нарушило письмо Тео от 30 июня.

Тео сообщал, что тяжело заболел маленький Винсент. Отношения Теодора с Буссо и Валадоном обострились. Тео раздражало, что они ему не доверяют и выделяют меньше денег. Он поделился с братом своим решением: поставить ультиматум – если они не пойдут навстречу, он уйдет и начнет собственное дело. Конечно, придется урезать расходы. На некоторое время семье придется затянуть пояса. «Что ты на это скажешь, старина? Не думай слишком много обо мне и наших, знай, что самое большое удовольствие, какое ты можешь мне доставить, – это сознание, что ты делаешь свою работу, ведь она великолепна».

Когда-то Винсент сам не раз советовал Тео уйти из фирмы. Но теперь он вдруг почувствовал страх перед будущим и той ответственностью, которая тем самым возлагалась на него, а он ничего не мог обещать и ни за что не мог ручаться. Винсент не мог даже ручаться за собственный рассудок. Вдруг завтрашний день превратит его в «конченого человека». Он боялся за ребенка. Боялся за Тео. Съездил в Париж поговорить с братом лично. Разговор не рассеял его тревог.

Тео пытался его успокоить: с ним все будет в порядке. Он полностью верил Гаше.

Но сам Винсент уже не верил ни себе, ни доктору: «Он болен еще сильнее, чем я». У Тео со здоровьем тоже было плохо – у него были больны почки. Ни матери, ни сестре Винсент не рассказал о своих тревогах. Писал, что работает, чувствует себя спокойно, проводит в полях целые дни. На его последних картинах действительно изображены поля. Брату написал: «Мои картины напоминают отчаянный тоскливый вопль… Я не побоялся выразить в них чувство предельной тоски и одиночества». Он уже купил револьвер в оружейной лавке в Понтуазе.

Никто из окружающих ничего не подозревал. В воскресенье, после завтрака с супругами Раву, Винсент, как обычно, ушел с мольбертом в поля. Все были спокойны, пока не обнаружилось, что Ван Гог не вернулся к обеду – он отличался пунктуальностью. Уже под вечер мадам Раву увидела своего постояльца, который медленно шел, держась рукой за бок. Его спросили, здоров ли он. Он буркнул что-то невнятное и поднялся к себе в мансарду. Встревоженный хозяин пришел поинтересоваться здоровьем художника. Винсент лежал на постели. Не отвечая, он молча указал на рану в груди около сердца.

Поскольку доктор Гаше не практиковал в Овере, Раву послали за местным врачом. Того, как назло, не оказалось дома. Тогда позвали Гаше. Тот сразу бросился к Винсенту, перевязал рану и спросил адрес Тео. Ван Гог отказался дать адрес – ему не хотелось волновать брата. Тогда Гаше адресовал записку в магазин «Гупиль». Постоялец той же гостиницы художник Хершиг вызвался рано утром отвезти ее Тео. Получив страшное известие, Тео немедленно бросился в Овер. Увидев брата, Винсент сказал: «Я опять промахнулся». – Потом добавил: «Не плачь, так всем будет лучше».

Всю ночь и весь следующий день он был в сознании – сидел на кровати, курил трубку и разговаривал с Тео: они вспоминали прошлое, свое детство. Это спокойствие ввело всех в заблуждение. Глядя на Винсента, никому в голову не могло прийти, что рана смертельна. Никто не принял никаких экстренных мер. Тео успел написать письмо жене – она была в Голландии. «Если бы только нам удалось вселить в него немножко мужества и он захотел жить!»

Но к вечеру началась агония. Винсент Ван Гог умер в час ночи 29 июля 1890 года. За несколько минут до смерти он сказал: «Как я хочу домой!»

Судя по черновику письма к Тео, он до последнего не был уверен – сводить ли счеты с жизнью. И возможно, если бы ему была оказана соответствующая помощь, то желание жить проснулось бы с новой силой. Недаром несколько лет назад, когда Марк Бегеман тоже покушался на свою жизнь, Винсент сказал по этому поводу – «неудавшееся самоубийство – лучшее лекарство от самоубийства».

Похороны состоялись 30 июля. Провожающих было много: многие приехали из Парижа. В комнате, где стоял гроб, друзья развесили последние картины Ван Гога, поставили мольберт и кисти, усыпали гроб его любимыми желтыми цветами. Доктор Гаше нарисовал Винсента в гробу.