10 лет на Востоке, или Записки русской в Афганистане

Узбеки не стали сбивать вертолет. Они знали, что на той стороне границы идет крупная заварушка, и решили дать посадку афганскому вертолету. Вертолет сел под дулами направленных на него орудий. Когда люк открыли, я увидела большую группу вооруженных солдат- узбеков, но к нам в вертолет по лестнице поднялся русский офицер. Он заглянул внутрь, и четким командирским голосом сказал: «Предъявите паспорта». Начали лихорадочно собирать синие афганские паспорта, я сидела, заторможенно глядя в одну точку. «Где твой паспорт?! Быстрее давай!»– окликнули меня. Я начала копаться с замком своего сундучка, так как с перепугу забыла его код, наконец открыла, вытащила патроны и положила их себе на колени, потом посыпались золотые сережки, паспорт завалился на самое дно. Офицер внимательно наблюдал за всеми нами. Я вытащила красный паспорт с надписью СССР и тут же уронила его себе на подол испачканной в рвоте паранджи. Затем начала вытирать его о другой край подола. Подняв голову, я увидела, что офицер широко открытыми глазами смотрит на меня. Аккуратно просунув красный паспорт в общую стопку синих афганских паспортов, я сидела, боясь шелохнуться. Наконец все документы были переданы офицеру. Он взял паспорта, передал их подошедшему военному, оставив у себя в руках мой паспорт. Я испуганно застыла, следя за каждым его движением. Открыв советский паспорт, он несколько секунд молча изучал его, затем начал листать страницы, после чего развернулся ко мне всем корпусом. Лицо его выражало одновременно недоумение и озадаченность. «А это что еще такое?!» -отчетливо произнес он в мою сторону. «Ой, это моё», – пискнула я и откинула вуаль с лица.

С чего все началось.

Думала ли я, когда в 90-е годы оканчивала среднюю школу и поступала в Московский институт иностранных языков на англо-итальянское отделение, что через несколько лет буду бежать с афганцами от талибов по горам Гиндукуша. Или когда выплясывала на дискотеках под «Технологию» и «Комбинацию» и прыгала c одноклассниками под «Эх, два кусочека колбаски у меня лежали на столе…», что буду вот так сидеть в парандже в вертолете в каком-то Термезе? В действительности, на тот момент я сходу не смогла бы показать Афганистан на карте мира. Конечно, я слышала про выполнение некоего интернационального долга нашими солдатами, и знала, что муж моей учительницы по скрипке пришел с этой войны немного не в себе и это, пожалуй, была вся имеющаяся в моем сознании информация.

1994 год, Москва. Я студентка ИнЯза, расположенного на Остоженке, который москвичи называли просто институт «Мориса Тореза», в честь генерального секретаря Французской коммунистической партии. Этот ВУЗ во всех отношениях являл собой легендарное учебное заведение, основанное еще в 1930 году, центральный корпус которого размещался в величественном здании бывшего Императорского коммерческого училища, которое все называли «Еропкинский особняк», по имени его первого владельца Петра Еропкина.

"Я с вами равный среди равных,

Я камнем стал, но я – живу.

И вы, принявшие Москву

В наследство от сограждан ратных,

Вы, подарившие века мне,

Вы – все, кто будет после нас,

Не забывайте ни на час,

Что я смотрю на вас из камня".

Эта надпись была выгравирована на памятнике «Воину ополченцу» в институтском скверике. Нам рассказывали, как в июле 1941 года отсюда на фронт уходили его преподаватели и ученики в составе дивизии народного ополчения, участвовавшие в обороне Москвы и закончившие войну в австрийском городе Граце. Я стояла около памятника, разглядывая высеченное в камне лицо солдата, думая о своем деде, прошедшем войну от Карелии до австрийского Хайнбурга. «Смогла ли бы я сделать то, что когда-то сделал мой дед? – задавала я себе вопрос и тут же отвечала – ну конечно нет! Это невозможно и страшно!»

«LINGUA FACIT PACEM» – «ЯЗЫК ПРАВИТ МИРОМ», гласил девиз нашего института, который мы повторяли на латыни при входе в аудиторию, считая, что это придает нам таинственности.

Наши кавалеры учились на военной кафедре. Их корпус располагался в Сокольниках, на Бабаевской улице в бывшем здании машиностроительного института. Каждый день их гоняли на стадионе «Имени братьев Знаменских», расположенном поблизости, заставляя то отжиматься, то подтягиваться, то просто бегать на скорость. Утром в 6 утра, когда еще автобусы почти не ходили, они вставали и шли к 7:30 на учебу, аккуратно сложив свои военные камуфляжные формы в рюкзак поверх учебников английского языка, полных иллюстраций военной техники и оружия. Утро начиналось с построения и маршировки, затем шли три языковых лекции по военному переводу, обед и военная подготовка, где они на скорость разбирали автомат Калашникова, пистолет Макарова и даже ручной противотанковый гранатомет.

– Курсанты, стройся! – отдавал приказы командир, – Ровняяяйсь! Смииирноо!