10 лучших дней моей жизни

Мы целовались всю ночь. Кожу саднило, но мы не обращали внимания на боль. Все мысли подавила безудержная потребность целоваться без остановки. Пару раз я слышала, как звонит телефон, но даже не подумала взять трубку. Сдерживаемые доселе гормоны выплеснулись наружу, и накопленное желание целоваться и трогать заставляло меня раз за разом касаться губами лица Бобби. Как выяснилось позже, звонила Пен – она чувствовала себя лучше, – но подруга догадалась, почему я не беру трубку, и перестала набирать номер.

Родители так и не позвонили. Они доверяли мне. К тому же отец, скорее всего, одобрил бы знакомство с будущим пастором, хотя предпочел бы раввина.

Через пару часов Бобби наконец-то коснулся моей груди. Непередаваемое чувство. С тех пор грудь стала слабым местом, отчасти благодаря тому, что она небольшого размера. Стоит мужчине погладить ее, замыкаются неведомые контакты и тело пронизывает страсть. Я начала стонать как дикий зверь, но меня ничего не смущало. Даже спустя годы мне стыдно вспоминать, как истово мы терлись друг о друга. По-научному это называется имитацией полового акта; на земле обычно стесняются признаваться в подобных вещах. Но той ночью мы отбросили все приличия.

Я пыталась дотронуться до пениса Бобби, честно. Под непрерывные поцелуи в голове вертелась одна и та же мысль: «Надо опустить руку ниже». Я делала нерешительные попытки засунуть пальцы под ремень, но не могла перейти черту. Мысленно я корила себя за инфантильность; упреки не помогали, так что всю ночь мы терлись друг о друга, и Бобби гладил мою грудь. Главное, обоих все устраивало.

Мы заснули около четырех. В шесть утра я проснулась; я не могла спать в одной кровати с другим человеком. Бобби безмятежно вытянулся под белым ажурным одеялом. Не верилось, что вижу его наяву! Уж не знаю, что выглядело более неуместным – парень в моей постели или куклы со всего мира на полках у стены. В ту ночь плюшевый Снупи в последний раз ночевал под подушкой. Я поспешно закинула игрушку под кровать; не удивлюсь, если она лежит там до сих пор.

Судя по звукам, по экрану забытого с вечера телевизора разбегалась серая рябь. Тишину в доме нарушало только шипение помех. Долг обязывал – пора вылезать из кровати и приводить дом в порядок, но я боялась разбудить Бобби. Мне хотелось, чтобы он подольше побыл здесь; с другой стороны, лучше бы он ушел. Я отчетливо понимала, что ночь с ним не разожгла сильных чувств. Но сам факт, что в моей кровати спал юноша, причем студент! Жаль, под рукой не нашлось фотоаппарата. Шипение в гостиной действовало на нервы, и я пошла выключить телевизор. Когда я вернулась в спальню, Бобби уже проснулся.

– Привет. – Меня встретила натянутая улыбка.

Одежда на нем помялась, но выглядела достаточно прилично. Бобби поднялся, разгладил ладонями рубашку и заправил в брюки. Пояс он снова натянул под мышки – что за чудак. Но другого парня в моей спальне пока не предвиделось, так что пришлось закрыть на оплошность глаза.

– Привет.

Я не знала, куда деваться от смущения.

– Да уж, позаниматься не удалось, – рассмеялся Бобби.

– Ага.

Я замерла на пороге и не решалась шевельнуться.

– Ну, мне пора, – заторопился Бобби. – Надо готовиться к экзаменам.

Ни за что не поверю, что он обложился бы учебниками в полседьмого утра. Тем не менее я не обиделась. Как все пятнадцатилетние девочки, я мечтала о вечной любви, но не с Бобби. Меня совершенно не задело, что он торопится уйти. Если честно, я ужасно устала.

– Давай. – Я проводила его до порога.

– Рад познакомиться с тобой, – смущенно заявил Бобби на прощание.

– Я тоже.

Он распахнул дверь и ушел.

Интересно, мне стоит ждать звонка? И зачем? Боюсь показаться равнодушной, но я получила что хотела. Думаю, Бобби тоже получил что хотел.

Я взглянула в зеркало и чуть не скончалась от испуга. (Ладно, преувеличиваю. Мы все знаем, что умерла я в другой день и по другой причине.) Гордое афро и вечером не отличалось опрятностью, а сейчас превратилось в откровенное бедствие. С одного бока волосы свисали безжизненной соломой, зато с другого топорщились во все стороны, как у жертвы научного эксперимента.

При виде отражения в зеркале все мысли о Бобби улетучились. Я впервые взглянула на себя со стороны и пришла в ужас.

Кто в здравом уме захочет поцеловать такое страшилище? Только долгое воздержание заставило парня подойти ко мне на расстояние вытянутой руки. Поймите правильно, я не упиваюсь от жалости к себе, я говорю чистую правду. Мне срочно требовалась смена имиджа.