— Потому что что-то, очевидно, заставляет его выбирать эту жертву, а не другую, и если мы сможем понять, как это происходит, мы сможем выяснить, кто следующий. Что скажешь, Фабиан? Ты сегодня необычайно молчалив.
— Правда? — спросил Фабиан, в то время как его мысли снова вертелись вокруг того, что подозреваемый держал в руке на записи с камер наблюдения. Может, разгадка именно в этом?
— И ты туда же. — Тувессон повернулась к Лилье, которая сидела с полуоткрытым ртом и смотрела прямо перед собой. — Ты тоже давно уже молчишь. — Она наклонилась вперед и помахала рукой перед лицом Ирен. — Эй, я с тобой разговариваю.
Лилья пришла в себя, но повернулась не к Тувессон, а к Утесу.
— Ты можешь еще раз прокрутить запись?
— Конечно. С самого начала или…
— Нет, с того момента, когда он стоит у холодильника и поворачивается к мужчине с бородой.
— Конечно. Нет проблем. — Утес отодвинул ползунок, после чего запись начала воспроизводиться с того места, когда подозреваемый обернулся и посмотрел на человека позади себя.
— Остановись и увеличь его лицо.
— Ирен, я знаю, что ты имеешь в виду. Но это не поможет. Я уже пытался. — Он наклонился к своему открытому ноутбуку, навел курсор мыши на нужное место и увеличил лицо подозреваемого, которое было наполовину скрыто тенью под надвинутой на глаза кепкой. — Здесь, конечно, видна часть лица, и мне кажется, он откуда-то из Азии, но не больше…
— Это он, — Лилья встала. — Это он. Я его узнала.
— Кто «он»? — спросила Тувессон. — О чем ты?
— Он был у меня на допросе всего полторы недели назад.
17
Слейзнер только достал отмычку и собрался вставить ее в замок квартиры в Вальби недалеко от Копенгагена, как его телефон издал сигнал о том, что получено электронное письмо.
Разумеется, он позволит им провести это обновление на своем телефоне. Но он хочет сделать это, когда будет удобно
Слейзнер сунул телефон в карман и принялся орудовать отмычкой в замке. Прошло по меньшей мере сорок лет с тех пор, как он в последний раз пользовался отмычкой. И все же это было как будто вчера: маленький мальчик опустошает все свои копилки и обменивает мелочь на немецкие марки перед путешествием по Европе.
У него был план тайно купить нож-стилет. Не для того, чтобы использовать его. Он просто держал бы его в кармане и периодически вынимал, чтобы убедиться в том, что он работает. В Карлсруэ ему наконец-то удалось избавиться от родителей, и он нашел магазин с самой большой коллекцией ножей, которую он когда-либо видел. У них были не только стилеты, метательные ножи и мачете. У них даже были керамбиты, его самый любимый вид ножей.
Но внезапно он увидел на витрине отмычку, конечно же, купил ее и, вернувшись домой из отпуска, чувствовал себя королем: в кармане у него словно была волшебная палочка. На протяжении большей части своего детства и юношества он был способен открыть практически любую дверь. Наведаться к соседям, у которых дома всегда были сладости, а иногда даже наличные. К девушке, когда таковая у него имелась, чтобы порыться в ее вещах. Или вечером в учительскую, чтобы списать вопросы к завтрашней контрольной.