100 рассказов из истории медицины

ОБСУЖДЕНИЕ В ГРУППЕ

Валентина Варивода: А как себя обезопасить? Кипятить?

Ответ: На медвежий праздник народы Севера и Сибири по три часа варят медвежатину, чтобы себя обезопасить. Свиное мясо, которое поступает в продажу, сейчас везде проверяют. Кроме того, предназначенные на убой свиньи больше не пасутся где угодно, у них нет возможности съесть мясо, зараженное трихинами.

29 Похищение семян хинного дерева Чарльз Леджер и Мануэль Икаманахи 1865 год

19 мая 1865 г. успешно закончилась операция похищения из перуанской сельвы семян хинного дерева, которые запрещалось вывозить в Европу. Этими семенами засеяли колониальные плантации, обеспечившие весь мир дешевым хинином – единственным на то время лекарством от малярии. Оно сделало возможной колонизацию Африки и Азии, а также сооружение Панамского канала. Ни один из контрабандистов, благодаря которым это произошло, не нажил на хине состояния, а некоторые еще и сложили головы.

Пока химики 75 лет назад не научились синтезировать хинин, его источником была исключительно кора хинного дерева. В дикой природе оно росло на территории четырех стран Южной Америки: Колумбии, Эквадора, Перу и Боливии. Чтобы вылечить одного человека, нужно полкило истолченной в порошок коры. Счет больным шел на миллионы; за год истребляли несколько сот тысяч деревьев, так что к середине XIX в. они остались в товарных количествах только в Перу и Боливии.

Но и там возникла опасность их исчезновения. Индейцам – сборщикам коры (каскарильеро) с каждым годом приходилось все дальше забираться в леса. Прежде, когда экспортом хины занимались иезуиты, каскарильеро после разделки одного дерева должен был посадить на его месте пять, чтобы они росли рядом крестом. Когда же монополия на кору перешла от церковников государству, священный страх пропал, а чиновникам отслеживать возобновление ресурса было лень.

Попытки европейцев развести хинное дерево за пределами Перу и Боливии терпели неудачу. Растение капризное, признает лишь высоты от 800 до 3000 метров над уровнем моря, совершенно не выносит холода. Вывоз его семян из Перу и Боливии был строжайше запрещен: всемирная монополия приносила до 15 % государственного бюджета. Республика Перу даже поместила изображение дерева на своем гербе рядом с викуньей, поскольку хина и шерсть викуньи символизировали национальное благосостояние.

От викуньи происходила альпака, чей волос тоньше пуха тонкорунных овец. В 1836 г. англичане освоили механическое прядение шерсти альпаки. Эта шерсть тут же вошла в моду, и потребовались ее закупки на месте. В Лиме открылась контора британского торгового дома, где рядовым клерком начал свою карьеру 18-летний лондонец по имени Чарльз Леджер.

Он хорошо рисовал, отличался любознательностью и много читал, особенно медицинской литературы, поэтому быстро прослыл среди местных индейцев доктором. Освоил язык кечуа, с ним можно было поговорить о здоровье, так что пастухи охотнее сдавали шерсть ему. В 1842 г. Леджер уже имел собственное дело в порту Такна, самом южном городе Перу. Женился на Канделарии, дочери чиновника, что несколько снизило количество проблем на таможне. Каждый отгруженный в Такне тюк альпаковой шерсти нес на себе клеймо фирмы Леджера.

Год спустя Леджер увидел, как вытащили из воды тонущего индейца Мануэля Инкра Мамани (искажение на европейский лад, настоящее имя – Мануэль Икаманахи). Сумел откачать утопленника, и тот стал ему верным слугой, сопровождавшим в экспедициях за шерстью по Перу и Боливии. Мануэль умел ездить верхом, но заставить его сесть на коня в присутствии «патрона» было невозможно: индеец предпочитал бежать у хозяйского стремени, без устали преодолевая за день десятки километров.