100 рассказов из истории медицины

Его просили остаться: ведь это большой урон для науки, и как вы бросите свой музей препаратов, дело всей жизни? На это Ходжкин ответил вполне по-достоевски: «Мы не сможем работать вместе. Вы передо мной виноваты, значит, вы будете мне мстить».

Оставшись без источника новых препаратов, Ходжкин прекратил исследования. На жизнь хватало доходов от частной практики. Он занялся защитой туземных народов. Отсутствие в доме любимой женщины компенсировали гости со всего света, за которых он хлопотал. Кто только не жил у Ходжкина: канадские индейцы, новозеландские маори, американские негры!

Насчет судьбы афроамериканцев ломали копья два лагеря. Аболиционисты желали просто отменить рабство в южных штатах США и выдать чернокожим паспорта. Колонизаторы собирались вывезти их на историческую родину в Африку, для чего приобретали землю на месте нынешней Либерии. Ходжкин был за колонизаторов. Памятуя историю своего увольнения, он писал в Американское колонизационное общество: «Человеку свойственно испытывать негативные чувства к тем, кого он долгое время обижал. Тому примером наш английский доморощенный антисемитизм».

Ходжкин так много помогал колонизационному обществу, что стал его вице-президентом и представителем в Лондоне. Когда в 1847 г. черные американские колонисты в Африке провозгласили суверенитет, судьба нового государства зависела от признания Великобританией. В ход, как таран, пошел Монтефиоре. Добро было получено. Джозеф Дженкинс Робертс, первый президент Либерии, прибыл в Лондон, остановился у Ходжкина, и тот представил его министру иностранных дел Британии лорду Пальмерстону. Когда королева подписала грамоту о дипломатическом признании Либерии, документ был вручен Ходжкину.

В 50 лет доктор женился на вдове с хорошим характером. Она создала уют и заботилась о здоровье мужа, но любимой так и не стала. Ходжкин под разными предлогами исчезал из дома. Вместе со своим другом Монтефиоре он мотался по миру, заступаясь за обиженных евреев. Условия в дороге были как во времена Крестовых походов. В Марокко они спали на земле и пили воду из луж. В Средиземном море едва не потерпели кораблекрушение. На Святой земле, где Монтефиоре начал создавать еврейские колонии по образцу Либерии, Ходжкин умер от холеры. В прощальном письме жене, отправленном из Яффы, он сожалел, что так мало успел послужить людям.

Похоронили его в Яффе, рядом с новым кварталом, построенным на средства Монтефиоре. Тамошнее христианское кладбище нередко посещают студенты-медики. Рассказывают, что надо сходить на могилу Ходжкина перед экзаменом по патологии — это будто бы принесет удачу.

21 Асоциальное поведение как симптом Фёдор Гааз 1829 год

20 апреля 1829 г. в Москве с подачи доктора Фёдора Петровича Гааза было решено не сковывать вместе ссыльных, которые отправляются по этапу. С этого дня в России понятие «права человека» перестало быть просто сочетанием звуков. В борьбе за эти права Гааз создал первый в Москве травмпункт и первым стал принимать на работу в больницы женщин.

Поначалу биография Гааза была типичной историей квалифицированного немецкого врача, по контракту приехавшего в Россию. В 1806 г. совсем юным доктором он подрядился вылечить княгиню Репнину-Волконскую от трахомы и четыре года был ее личным врачом на всем готовом с громадным жалованьем в 2000 рублей. В Москве лечил богатых за хорошие деньги, бедных бесплатно. Царским указом был назначен главным врачом Павловской больницы (ныне ГКБ № 4). Воевал. В 1814 г. дошел с русской армией до Парижа. Потом вернулся, пользовал московский высший свет, был в моде. Купил огромный дом на Кузнецком Мосту и деревню в 35 верстах от города, где завел ткацкую фабрику.

Все пошло не так после того, как генерал-губернатор князь Дмитрий Голицын, один из пациентов Гааза, назначил его главным врачом Москвы. Доктор обнаружил, что на официальной должности ничего сделать нельзя. Гааз то предлагал облегчить русским фармацевтам регистрацию новых лекарств, то пытался организовать оспопрививание или службу помощи больным с апоплексическим ударом, но отвечали ему отписками вроде «доведено до сведения», «на сей счет уже существуют надлежащие законные постановления», «мера излишняя» и «средств не отпущено». Когда инициативы немца надоели, его попытались объявить «иностранным агентом» — ведь он формально был прусским подданным. Но другие ветераны не дали его в обиду, и тогда против Гааза возбудили дело о нецелевом расходовании средств, так что ему пришлось все-таки подать в отставку. Служебное расследование длилось 19 лет и закончилось полным оправданием.