100 рассказов о стыковке. Часть 1

В Хьюстоне меня с нетерпением ожидали, в том числе советские репортеры, среди них — известный корреспондент газеты «Известия» В. Кобыш. Им очень хотелось написать о «Союзе» и «Аполлоне» еще в 1973 году, за два года до полета. Больше всего газетчиков поразило то, что команда, включая руководителя, оказалась совсем молодой. «И как это вам, таким молодым, доверили такое ответственное дело», — удивлялись они. Статью Кобыша я прочел только на следующий год после возвращения домой. Среди многих хороших слов о нас были и такие: «По утверждению американского директора проекта ЭПАС Ланни, он не встречал людей более компетентных и преданных делу, чем команда стыковщиков».

Возвращаясь в Хьюстон, я не забыл о приближавшейся 56–й годовщине Великого Октября, захватив по пути в Нью–Йорке ящик водки «Столичная». Следуя высоким московским традициям, торжественный прием устроили накануне — 6 ноября, пригласив ближайших коллег, включая астронавтов, почти как на приеме в Кремле. Какая свадьба без генерала? Давая указания как нас найти, мы раздавали размноженный на ксероксе традиционный для американцев план–маршрут, добавляя — «крайний дом с красным флагом». (Это советское знамя мы достали у бывшего губернатора штата Аляска, который принимал нашу большую делегацию еще летом на своем ранчо.)

Собралось много гостей, все основные участники испытаний и те, кто нас поддерживал. Приехали Том Стаффорд, другой астронавт, Юджин Сернан, последний из 12–ти побывавших на Луне, и Джордж Эбби, будущий директор Центра, с которым мне пришлось работать 20 лет спустя.

Прием прошел блестяще, можно сказать, в смешанном советско–американском стиле, с кристально–прозрачной водкой и яркой закуской. Стоя с пластмассовыми стаканами и картонными тарелками в руках, мы произносили тосты и хором пели революционные песни под изумленными взглядами коллег. Прозвучала и любимая песня Королева:

Слушай, товарищ,
Война началася,
Бросай свое дело,
На бой собирайся.
Смело мы в бой пойдем
За власть Советов
И как один умрем
В борьбе за это.

На дворе стоял осенний ветреный вечер. Время от времени ко мне подходил НАСАвец и ехидно говорил: «Владимир, твое знамя опять упало». Дома были не наши, и на стенах гнезд для флагштоков почему?то не предусмотрели, несмотря на обилие национальных флагов в Америке.

На следующий день я вылетел в Вашингтон, чтобы принять участие в настоящем приеме, который ежегодно устраивался в посольстве СССР. Еще в Москве мне оформили дополнительный авиабилет, на всякий случай, и грех было отказаться от приглашения моего посольского приятеля Олега Хоменко, с которым я познакомился во время первого посещения Хьюстона еще в 1971 году. В аэропорту произошел небольшой инцидент. После взлета я обнаружил, что взятый мною напрокат у Бориса Чижикова плащ остался висеть на вешалке у самого «гейта». Не приученный к американскому сервису, я все же решил обратиться к стюардессе: «I've got into trouble», — и «система» закрутилась. Экипаж тут же связался с Большой землей, которая пообещала прислать плащ следующим рейсом. Меня держали в курсе продолжавшихся переговоров, однако цепочка намеченного плана где?то оборвалась. «Не надо волноваться, плащ будет ждать вас в Хьюстоне на обратном пути». Я и не волновался, но, чтобы не замерзнуть в Вашингтоне, пришлось купить теплую пушистую шапку, правда, из синтетического меха. В ней я даже пришел на официальный прием.

Было интересно наблюдать, как гуляют советские дипломаты вдали от Родины. Посол Анатолий Добрынин, высокий и статный, настоящий лидер, казалось, никого не упускал из вида. (Мне сказали, что Добрынин когда?то окончил МАИ и начинал авиационным инженером.) Когда меня представили, мы немного поговорили о проекте «Союз» — «Аполлон». Хоть я и догадывался, что послу не до меня и не до всего космического проекта, но тогда я не мог знать, насколько это соответствовало действительности. Казалось, разрядка была в разгаре, однако за ее фасадом, за сотрудничеством в космосе и других областях конфронтация уже снова набирала силу.

На прием был приглашен Майкл Коллинз, который в июле 1969 года оставался на лунной орбите, когда его коллеги Нил Армстронг и Эдвин Олдрин спустились на Луну. О встрече в нашем посольстве я вспомнил девять месяцев спустя в Хьюстоне, когда прочитал в газете о презентации его книги, пожалуй, самой серьезной из всех написанных астронавтами в те годы. В книжный магазин рядом с Центром приехал автор и раздавал автографы, которые американцы очень ценят. Тогда я оказался в их числе.

На следующий день, 8 ноября, благополучно долетев до Хьюстона и получив плащ в камере находок, я вернулся к своим.