100 самых известных «русских мусульман»

– Исусе Христе, спаси Димитрия, помоги, Господи. Сынок, я тебя умоляю, прошу тебя, не надо больше воевать, сложи оружие. Не должно никакой крови проливаться, уже все сделано, уже что мог... Все уже... Хватит, я тебя умоляю. Если бы ты к нам вернулся, тебе бы все было прощено.

– Это только Всевышний знает, что прощено, что нет. Он приказал, и я выполняю его приказ.

– Ты что-то не тех послушался, не знаю. У нас все хорошо, был бы с нами, у тебя было бы все хорошо.

– В этой жизни хорошо все может быть, зато в следующей после этого все может быть очень плохо. У меня сейчас тоже все очень даже хорошо.

– А тебе Наиду не жалко?

– Наида, иншалла, в лучшем месте.

– Это ты неправильно так думаешь. А люди, которые погибли?

– Люди погибли – они в аду иншалла, потому что они неверующие.

– Ты неправильно говоришь, сынок. Нельзя так говорить, как ты можешь, сынок. Это Бог знает, кто в аду, кто в раю.

– Господь предопределил, кто попадет в рай, кто попадет в ад. Кто с такими атрибутами – попадет в ад, кто с такими атрибутами – в рай. Очень ясно и понятно.

– Ты заблуждаешься, сынок. Последний раз тебя прошу, слово матери послушай, надо пойти и сложить оружие. Больше не воевать и сдаться.

– Отец будет говорить?

– Ну не знаю, ты хочешь его услышать?

– Конечно я хотел. Он не хочет со мной разговаривать?

– Почему, хочет. А как же. Поговоришь с ним? А с бабушкой, с дедушкой поговоришь?

– Бабушки, дедушки... У меня понимаешь, батарейки здесь нет тоже, телефон может сесть. Так бы я поговорил тоже. Если успею, поговорю потом. Если что, с другого номера могу перезвонить. Если батарейка сядет, я перезвонить постараюсь. С дедушкой, с бабушкой как связаться?

– Да ничего нормально.

– На этот номер пускай позвонят, если хотят.

– Да, да, да, я запишу этот номер, ладно. Сынок, я тебе свое решение сказала. Чтобы ты сложил оружие и сдался. Все будет нормально.

– И я вам свое решение говорю. На правильный путь вставай, пусть тебе Всевышний сердце откроет, Коран тоже. Надеюсь, мы встретимся с вами в лучшем месте. Я свое слово сказал...

– Зачем об этом думать? Я не хочу встречаться ни в каком месте. Это все Бог устроит, когда будет ему время. Неправильно говоришь. Ты почему-то так говоришь, как будто скоро уже время пришло. Еще неизвестно ничего.

– Я думаю, мое время иншалла пришло, ваше тоже в любую секунду может время прийти. В любой момент, если вы не одумаетесь. Если на этом умрете, вы будете вечно гореть в аду, кто последний завет не принял, последнюю религию. Просто так здесь никто не воюет, дурью никто не занимается. Этих тоже не слушайте, всякую ерунду. То, что там наркотики, деньги – этого ничего нет.

– У тебя этого ничего нет?

– Конечно, нет. Это мы все искренне, с чистым сердцем иншалла.

– Ты наркотики не принимаешь?

– Это не наркотики. Никому не верь, никого не слушай. Никаких наркотиков, ничего этого нет. Чисто здоровый образ жизни только.

– Как будто... Я сто лет тебя уже не слышала. Точно наркотики не принимаешь? Не куришь ничего?

– Я в каком сейчас положении? Какие наркотики могут быть сейчас? (усмехается) Никогда не принимал, не принимаю, иншалла, уже не буду никогда принимать.

– Ну, понятно. Сынок, я тебя умоляю, одумайся, пожалуйста.

– Не слушай, мам, не верь им. Там наркотики, одурманили, зомбировали, околдовали... Не верь этому. Задумайся над моими словами. Я свое последнее слово уже сказал.

– Перед тем, как ты ушел из дома, ты же все-таки не хотел уходить. Как ты взял и ушел из дома без ничего?

– Я очень хотел уйти. Я сразу хотел уходить, как только ислам принял, свой долг выполнять хотел уходить. Не получалось у меня. Я плакал, тоже, долго плакал, скучал по вас.

– Я это чувствовала очень сильно, чувствовала, что ты скучал и плакал. Я сама тут слезы лила по тебе. Как вот так – взять и уйти, взять и кинуть нас (повышает голос). В такой стресс нас ввел.

– Я вас не бросал. Просто я так сделал, чтобы меня в розыск подали, чтобы фээсбэшники сразу не узнали, что я в Дагестан поехал. А что я пропавший без вести. Так было нужно сделать, чтоб меня не искали. Искали в другом розыске.

– Так, а ты с Наидой был связан или ты не связан?

– Конечно, был связан.

– А то мы сомневались, мы не знали, где ты, куда уехал.

– Ладно, номер дай там, пусть они позвонят, бабушка, дедушка.

– Хорошо, сынок. Ладно, все, давай. Помоги тебе господь. Иисусе Христе помоги Димитрию. Вразуми светом истины.

– Все по воле Всевышнего только.

– Давай, сынок. Целую тебя, будь разумным. Ты знаешь мое решение, я от него не отказываюсь. Чтобы ты сложил оружие, больше не воевал в жизни никогда14.

Можно предположить, что ваххабитом Соколов стал под влиянием чувств к Асияловой, которая сама пополнила ряды радикалов в результате депрессии после развода с первым мужем. Очевидно, что родители им нормально не занимались, потому и не смогли вовремя заметить произошедшие с сыном изменения. В этом их, кстати, прямо обвинил дед Соколова, указав на серьезный разлад между матерью и отцом террориста15.