100 шкафов

— Нам очень жаль твоих родителей, — произнесла она, так пристально глядя на него, что Генри не мог отвести глаз. — Но мы очень рады, что ты теперь с нами. Твои кузины будут страшно рады тебя видеть.

Кто-то по-отечески похлопал его по плечу, и Генри поднял глаза.

— Мда, — сказал дядя Фрэнк. Но смотрел он не на Генри. Его глаза следили за автобусом, который уже выезжал с другого конца города.

— Грузовик вон там, — добавил он, указав направление кивком.

Затем дядя Фрэнк взял спортивную сумку Генри, а тетя Дотти, обнимая Генри одной рукой за плечи, повела его к машине. Пикап был старым. Лет двадцать назад это, видимо, был «форд». Кто-то отдал его в городскую школу, где он какое-то время служил материалом для уроков труда. А дядя Фрэнк прикупил его на ежегодной благотворительной распродаже. Машина имела тот грязный оттенок коричневого, какой обычно встречается на дне обмелевших прудов — царстве пиявок и не слишком притязательных лягушек. Больших колес нужного размера, о которых так мечтали дети, в школе, разумеется, не нашлось. Так что кузов просто подняли на рессорах, насколько это позволил учитель. Все вместе это производило эффект потрясающей неуклюжести.

Сумка Генри полетела в кузов хромоногого железного коня.

— Залезай, — сказал дядя Фрэнк, показав на борт кузова. — Он не отвалится. Просто вставай на колесо и залезай. Я тебя подсажу.

Генри на секунду замешкался, балансируя на колесе и стараясь перебросить ногу через борт. Подоспевший в этот момент дядя Фрэнк подтолкнул племянника сзади, и Генри шлепнулся в кузов.

Никогда еще Генри не доводилось ездить в кузове грузовика. Он-то всегда считал, что это незаконно. Только однажды, во время одной из поездок с родителями — это был тур по маршруту юго-западных поселенцев, — он увидел проезжавшую мимо фуру, кузов которой был набит полевыми рабочими. Он тогда отчаянно им позавидовал, так как сам был пристегнут ремнями на заднем сиденье «вольво». Однако через пару миль он, к своему удивлению, обнаружил, что отнюдь не все девятилетние мальчики ездят пристегнутыми. Этот урок ему преподал вставший рядом на светофоре школьный автобус.

Теперь, сидя в кузове пикапа, Генри уселся на одну из колесных ниш и приготовился к грядущим духовным переживаниям. Двигатель завелся, дядя Фрэнк выжал упорно сопротивлявшееся сцепление, издавшее при этом металлический визг, и Генри, соскользнув со своего насеста, плюхнулся на дно кузова, потому что Генри, штат Канзас, вдруг закружился и взревел ветром в волосах. Проехав один квартал, грузовик взбрыкнул и резко повернул направо. Генри опрокинуло на спину, и он растянулся на дне кузова, для устойчивости упираясь руками в борта. Двумя кварталами дальше грузовик резко подпрыгнул, и в колесные арки громко застучал гравий, как будто кто-то палил из автомата. Генри лежал на спине и смотрел, как позади грузовика в воздух поднимается большущий хвост пыли. Одновременно он не забывал думать о том, как бы не ушибить голову, когда колесо машины попадало в очередную яму. Наконец дядя Фрэнк затормозил. При этом он так сильно выжал ручной тормоз, что Генри кубарем полетел в сторону кабины. Осторожно приподнявшись на четвереньки, он увидел бледно-голубой дом, который показался ему смутно знакомым. Тетя Дотти широко улыбалась мальчику в боковое зеркало и показывала пальцем в сторону дома.

Представший перед Генри дом можно было бы назвать большим, если бы не выглядывавший из-за него неуклюжий и еще больших размеров амбар. На газоне перед домом развалился, видимо, чем-то недовольный белый в пятнах кот. Ряд старых витражных окон образовывал первый этаж дома. На втором этаже окна были поменьше, и одно большое круглое окно венчало фасад, разместившись под самым карнизом крыши. На крыльце под длинной вереницей позеленевших от времени ветряных колокольчиков стояли три девочки и пристально глядели на Генри.

Генри сидел на деревянном полу, прислонившись спиной к стене. Девочки, скрестив ноги, сидели напротив. Они были на самом верху, на чердаке. Чердак представлял собой просторную комнату. Наклонные стены образовывали свод, а старые перила ограждали ведущую вниз очень крутую лестницу. Генри смотрел куда-то вдаль сквозь большое круглое окно слева, лишь бы не таращиться на своих кузин, которые как раз в это время таращились на него. Справа от Генри, на другом конце чердака, пара маленьких дверей вела в место, бывшее некогда уборной. Теперь это была его спальня. Дядя Фрэнк извинился за ее размеры и, прежде чем тетя Дотти заехала ему локтем под ребра, заметил, что если родители Генри не объявятся и ему придется остаться у них насовсем, то они сломают перегородку, чтобы хоть немного расширить помещение. Генри поблагодарил его.

— Я — Анастасия, — сказала самая маленькая из девочек.

— Я знаю, — ответил Генри. Она была младшей, довольно маленькой и хрупкой для своих девяти лет. И веснушчатой. У нее были каштановые волосы, но Генри подумал, что выглядят они так, словно им хочется быть рыжими.