100 свиданий с ведьмаком

— Ты, Белка, эта… — гостья (от которой пахло так же, как в лавке Лютого, типографской краской), хрустя капустой, деловито посоветовала: — с девичеством своим особо не носись. Любит — не любит, какая разница? Если он мужик, от ласки не откажется. Тебе пусть малость движимого от договора перепадет, помимо имущества недвижимого. Вряд ли твой ведьмак на тебе жениться, так хоть тела молодого, горячего отведаешь.

— А то и ребеночка приживешь. Краси-и-ивого, с Даром, — закатив глаза, мечтательно предположила вторая сестра, от которой пахло рисовым клеем.

— Соня, окстись! — рявкнула первая.

— А что такого?! — смутилась вторая.

— Не могу я так, — помявшись, призналась Хранительница. — Не могу без взаимной любви. Еся подумает, что я его в ловушку заманила, чтобы привязать. Он ведь уверен, что я в Сильверград приехала на женихов охотиться. Ох, девоньки, два месяца прошло, как мы встретились, а как поменялось-то все. И скоро сказке конец, а кто слушал, молодец.

— Бедная, — выдохнули девушки.

— Ничего, я сильная, от тоски не умру. И дело у меня есть важное, отвлекусь.

— Да, — сестры одобрительно покивали, — ничто так боль сердечную не лечит, как свой бизнес. Выпьем за бизнес! За лучших друзей девушек, золотые безанты, и за мужиков, чтоб им пусто было!

Бутылки забулькали. Дальше кицуне слушать не стал, тем более что девицы принялись выть песни. Оборотень взбежал на третий этаж, по дороге стащив с кухни куриное крыло (теперь ему не требовались людские подношения), превратился в лиса и устроился ночевать на балке под потолком, прямо над кроватью Хозяйки. Тут его никто не увидит, а ему еще рано показываться хозяйке на глаза. Чутье лисье подсказывает, что-то затевается, а откройся он Беляне, она начнет вокруг него хороводы водить, от дела отвлекать. Лис свернулся и заснул, лишь одно ухо подергивалось в такт нестройной песне:

— … ты люби-и-и меня, ведьмак, за красу-у-у и просто та-а-ак!

***

Погуляли девчонки знатно. Еся аж присвистнул, пересчитав бутылки. Даже засомневался, что получится осуществить запланированную на вечер следующего дня поездку. Хмурый тяжко вздохнул и велел:

— Ты Беляну спать отнеси, а я уж с барышнями управлюсь.

Дворф крякнул, подставил плечо под сидящую за столом (головой в бумажной тарелке) правую близняшку и оттащил ее в угол, на диван. Левую он уложил рядом «валетиком», накрыл «конструкцию» в середке пледом. Сестры похрапывали на удивление гармонично — в такт.

Когда Елисей спустился, Хмурый сидел за столом и посасывал, не зажигая, свою изгрызенную трубку. На Есю он посмотрел из-под век, испытывающе.

— Чего долго так? Любовался?

Еся смущенно кивнул. Чтобы немного смягчить глупую романтичность ситуации, чуть сыронизировал.

— Она такая красивая и тихая… когда спит.

— И чего молчишь, не открылся ей еще? Почему не поговорите по душам? Я же вижу, девочка к тебе прикипела.

— Прикипела… — протянул Еся, присаживаясь напротив. — Хмурый, это правда, что Василиса за короля заморского Свема Великана вышла, а Ольга…

— За принца с востока, повелителя Империи Джиннов, — кивнул дворф. — Настена сделалась царицей Тридевятого. Мужем ей стал оборотень-птицеглав, тоже царских кровей, но сначала она созвала добрых молодцев со всех миров и заставила задания свои выполнять. Самого мудрого выбрала, самого стойкого, а не красивого.

— И надо же какое совпадение — тоже принца, — скривившись, сказал Еся.

— Ах вот что тебя волнует! Напрасно ты это. Время сейчас другое.

Ведьмак покачал головой:

— Время всегда за кровь и деньги. А Ярила не потому ли замуж не вышла, что ровню себе не нашла?

Дворф помолчал:

— Не знаешь ты ничего, вот выводы и не делай. Послушай лучше.

Они перебрались во двор, сели на камень, и Хмурый закурил. На дерево у забора слетел Розоклюв, начал прихорашиваться, запел, перепрыгивая с ветки на ветку. С забора за ним очумелым взглядом наблюдал черный кот.