100 тайн Второй мировой

Немецкое командование рассчитывало на быструю победу, однако никак не ожидало, что возьмет в плен так много советских воинов. В соответствии с начальным планом, фюрер рассчитывал взять в плен 790 000 человек с последующим их размещением в восемнадцати лагерях. Однако уже первые месяцы войны заставили в корне пересмотреть этот вопрос.

Шестого августа немецкое командование высчитало рацион питания советских военнопленных: 2040 калорий неработающим и 2220 калорий работающим. Мясо в меню отсутствовало, только хлеб, картофель и крупа. Геринг потребовал, чтобы ни при каких условиях эти нормы не повлияли на питание немцев. А министр продовольствия Баке заявил: «Русский желудок эластичен — его не надо жалеть».

Пленные французы, англичане, американцы имели крышу над головой, были накормлены и одеты. Международный Красный Крест располагал их точными списками, проверял лагеря, добиваясь от немецких властей выполнения Женевской конвенции, отправлял посылки с гуманитарной помощью и оказывал медицинскую помощь. Пленные евреи, коммунисты и комиссары, согласно приказу, расстреливались на месте или отправлялись в концлагеря. Остальных размещали подальше от линии фронта: сначала в пересменных лагерях без бараков, а потом в стационарных, с бараками. Условия содержания были настолько чудовищными, что в день от холода и голода погибало 150–200 человек.

И только в 1942 году, когда пленники стали работать на рейх, условия их содержания улучшились Хотя ненамного — только для поддержания трудовой активности.

Сталин проявил интерес к советским военнопленным, только когда война подходила к концу и участь Германии была решена. Слова «предатели», «изменники», «дезертиры» быстро изъяли из лексикона и заменили на «советские граждане, подлежащие репатриации». Однако все это делалось вовсе не из гуманных соображений, а потому, что СССР понадобилась поддержка англичан и американцев.

Самым удобным моментом для решения этой проблемы Сталин посчитал встречу Большой тройки в Ялте в феврале 1945 года. В совместном заявлении для прессы, в частности, говорилось: «Мы обязуемся оказывать всестороннюю помощь, совместимую с требованиями ведения военных операций, в целях обеспечения быстрой репатриации всех военнопленных и гражданских лиц».

Рузвельт и Черчилль отлично знали, что ожидает советских военнопленных после возвращения на Родину, но перечить Сталину не стали. Ведь в повестке дня были вопросы и поважнее: будущее Германии, европейские границы. А дальше случилось страшное: эшелоны с тысячами заключенных пошли на восток — в Сибирь…

Анархистская республика Каминского

Четвертого октября 1941 года немецкие войска захватили поселок Локоть Орловской области (ныне он относится к Брянской). Но еще до этого времени здесь гуляла анархия. Отбившиеся от частей бойцы, раненые, уголовники, крестьяне смешались в одну мятежную толпу.

Эта местность и ранее прославилась своей «контрреволюционностью». Здешние крестьяне крепостного права не знали и были довольно свободолюбивы. Против советской власти они восстали еще в 1918 году, а затем долго препятствовали внедрению колхозов.

В 1938 году в этих местах решил поселиться вернувшийся из сибирской ссылки Константин Воскобойник. Отбывал он наказание за то, что десять лет жил под чужой фамилией, в чем сам признался, явившись в ОГПУ. Это добровольное «раскаяние» спасло ему жизнь, поскольку за Воскобойником числились грехи гораздо посерьезнее: в 1921 году он был пулеметчиком в мятежном отряде эсера Попова, но после разгрома сумел скрыться. Приехав в Локоть, Воскобойник устроился преподавать физику в местном техникуме. Инженерно-экономическое образование у Воскобойника имелось, он получил его, когда еще жил под «псевдонимом».

Перед войной в поселок приехал еще один инженер, химик Бронислав Каминский, поляк по отцу и немец по матери.

Его мытарства начались в 1935 году, когда Каминского исключили из партии. Впоследствии он говорил, что причиной явилась написанная им статья против коллективизации. Как обстояло дело в действительности, неясно, но известно другое: в августе 1937 года Каминского уже арестовали, «пристегнув» к делу профессора Чаянова, обвиненного в создании «террористической» Крестьянской партии (в действительности выдуманной на Лубянке). Александр Чаянов, выдающийся ученый, теоретик кооперации и действительный противник насильственной коллективизации, был расстрелян. Каминскому же судьба улыбнулась. Он просидел в тюрьме до ноября, а затем был выслан в Шадринск Курганской области, откуда после освобождения перебрался в Локоть. Там Каминский устроился на спиртзавод.

Двое вчерашних ссыльных быстро нашли общий язык. А когда пришли немцы, предложили им свои услуги. В конце концов, ими заинтересовался генерал-полковник Шмидт, командующий 2-й танковой армией, чей штаб находился в Орле. Воскобойника назначили бургомистром, Каминского — его заместителем.