100 величайших хулиганок в истории. Женщины, которых должен знать каждый

Утром 18 февраля Ганс и Софи вместе пошли в Мюнхенский университет с чемоданом листовок и разложили их стопками в аудиториях и коридорах по всему главному зданию университета незадолго до начала занятий. Они как раз собирались покинуть место преступления, когда обнаружили, что у них в чемодане остались листовки, которые могут их скомпрометировать. Вспомнив, что они не положили листовок на верхнем этаже главного здания, они поднялись по лестнице.

Как раз в тот момент, когда прозвенел звонок и студенты стали выходить из аудиторий, Софи сбросила стопку листовок с верхнего этажа, и они полетели прямо на головы студентам и преподавателям. В консервативном университете города, где Гитлер получил поддержку в самом начале своего пути, провокационные листовки падали с потолка, как лепестки с деревьев весной.

Ганс и Софи, опустошив свой чемодан, попытались смешаться с толпой студентов, которые толпились в атриуме в шоке от того, что на них только что свалилось. Но прежде, чем им удалось уйти, их остановил уборщик, который заявил, что видел, как они сбросили листовки. Ректор университета вызвал гестапо, и те сначала не могли поверить, что эти тихие, респектабельные на вид студенты как-то связаны с такими опасными идеями.

Ганса и Софи доставили в участок и допросили по отдельности. Сначала они все отрицали, но гестаповцы нашли достаточно доказательств их виновности, и тогда каждый из них, чтобы защитить друзей, заявил, что он и только он представляет организацию Белой розы.

Следователь, который допрашивал Софи, пытался заставить ее сознаться в том, что она не несет ответственности за свои действия и что ее ввел в заблуждение собственный брат. Если бы она так и сделала, то, возможно, спасла бы себе жизнь, но она сделала другой выбор и заявила следователю, что рассчитывает получить тот же приговор, что и брат, «Я бы поступила так снова, потому что это было верным выбором, — сказала она, — У вас неправильный взгляд на мир».

Родители Ганса и Софи не знали о том, что их детей арестовали, и понятия не имели, что те организовали группу Белой розы для сопротивления режиму. Но, в конце концов, дети жили идеалами своих родителей, и это обошлось им очень дорого.

Подробности о последних днях жизни Софи дошли до нас благодаря ее сокамернице Эльзе Гебель, политической заключенной, которую подселили к Софи, чтобы та не совершила самоубийство. Эльза рассказала, что Софи оставалась абсолютно спокойной на всех допросах и в заключении и сломалась только тогда, когда узнала, что арестовали Кристофа, их товарища по Белой розе, который был мужем и отцом. Кристоф предупреждал молодых членов группы, что они становятся слишком безрассудными и совершают все более дерзкие действия против режима, вроде написания антигитлеровских граффити по всему городу по ночам. Кристофа обвинили в причастности к их деятельности, когда гестапо обнаружило седьмую листовку, написанную почерком Кристофа, — и эта улика дорого ему обошлась.

День накануне суда над Гансом, Софи и Кристофом был солнечным и теплым. «Какой прекрасный солнечный день, а мне пора уходить..» — сказала Софи Эльзе.

В понедельник, 22 февраля, Ганс, Софи и Кристоф предстали перед одним из самых ужасных и безумных судей времен Гитлера Роландом Фрайслером, который был известен тем, что кричал гневные тирады в адрес подсудимых. Судебный процесс подготовил сам Генрих Гиммлер, приказав быстро и незаметно казнить всех троих и не предавать дело огласке, потому что боялся, что они станут мучениками, чьи листовки разожгут искру страха в сердцах сторонников режима. Они должны были исчезнуть тихо.

Один за другим трое молодых людей предстали перед Фрайслером и выслушали издевательства зала, полного верных партийных чиновников.

Наконец, узнав о судьбе своих детей, родители Ганса и Софи ринулись в Мюнхен и пробились в зал суда, где Роберт крикнул партийным чиновникам, собравшимся на слушании: «Есть и высшая справедливость! Они войдут в историю!» — а потом его вытолкали из зала ждать вынесения приговора.

Приговор заключался, как и планировалось, в казни всех троих. Кристоф попросил пощады, так как был отцом, а жена его была больна, но ему отказали. Ганс объявил Фрайслеру и слушателям: «Скоро вы будете стоять на нашем месте!» — а Софи молчала.

Трое подсудимых не знали, что умрут не через несколько месяцев, когда союзным войскам удастся выиграть войну. Их казнят в тот же день, в 5 часов вечера, всего через три часа после оглашения приговора.

На стене своей камеры Ганс написал строчку из Гете: «Даже если все силы против тебя, не останавливайся». В последнем письме своей жене Ангелике Кристоф признавался: «Я умираю без ненависти в сердце».

Охранники нарушили правила и позволили Гансу и Софи в последний раз увидеться с родителями. Софи, в попытке как-то утешить свою мать, сказала ей: «Что бы изменили эти несколько лет?»

Перед казнью охранники разрешили заключенным выкурить одну сигарету на троих.

Идя на гильотину, Ганс прокричал: «Да здравствует свобода!» Софи молчала и оставалась совершенно спокойна до самого конца.