100 великих актеров

Итальянская актриса. Снималась в фильмах: «Огни варьете», «Белый шейх», «Дорога», «Ночи Кабирии», «Джульетта и духи», «Джинджер и Фред» и др. Ее таланту присуще соединение лиризма и гротеска.

Джулия Анна Мазина родилась 22 февраля 1921 года в селении Сан-Джорджо ди Пьяно, недалеко от Болоньи, в семье учительницы и служащего. Она была старшей из четырех детей. Джулия с ранних лет проявляла склонность к театру (играла в детских спектаклях), к танцам, музыке.

После окончания начальной школы ее отправили учиться к тетушке в Рим. Мазина попала в гимназию сестер урсулинок. Она готовилась стать пианисткой, но поступила в университет. Позже Джульетта получит диплом преподавателя современной литературы.

В студенческом экспериментальном театре она играла Плавта, Гольдони. Потом ее пригласили в театр Квирино. Джулия усиленно занималась дикцией, и, желая избавиться от североитальянского произношения, начала работать на радио. Там она играла в забавных скетчах о жизни двух влюбленных «Приключения Чикко и Паллина», неведомый автор которых подписывался «Федерико».

Этим автором оказался Федерико Феллини, начинающий карикатурист, сотрудник юмористического журнала «Марк Аврелий». Он позвонил Джульетте и сказал, что хочет сделать фильм по этой пьесе, и попросил ее о встрече… А в октябре 1943 года Феллини и Мазина поженились. По просьбе Федерико она стала Джульеттой.

Мазина увлеклась кино. Но продюсеры находили ее недостаточно красивой. И хотя Феллини писал один сценарий за другим, его жена довольно долго не могла добиться роли. «Я чувствовала себя обделенной, лишенной собственного дела, и это чувство все обострялось», — вспоминала актриса.

Наконец в 1947 году она получила роль в картине Альберто Латтуады «Без жалости». Мазина создала трагикомичный образ проститутки Марчеллы — простодушной, с доброй, доверчивой душой. Фильм демонстрировался на Венецианском фестивале 1948 года. Актриса была удостоена премии «Серебряная лента» за роль второго плана. Однако некоторым показалось, что этот фильм «приговорил» ее к ролям проститутки — смешной и в то же время патетичной. Еще одну «Серебряную ленту», присуждаемую итальянскими кинокритиками, Мазина получила в 1951 году за роль странствующей актрисы в режиссерском дебюте Феллини — картине «Огни варьете».

«Кругом говорили, что мне предстоит большая карьера, — рассказывала актриса. — Однако ни один продюсер не давал мне ничего, кроме эпизодов. Даже в „Белом шейхе“ [1952], который ставил мой муж, я играла самую маленькую роль — уличную девку Кабирию — за гонорар в пятьдесят тысяч лир. Я уже начинала думать, что до конца своих дней буду выступать в таких ролях».

Написанный Феллини сценарий фильма «Дорога» привлекал продюсеров, но они возражали против того, чтобы главную роль играла Мазина. Тогда Федерико разорвал контракт на постановку картины. Правда, через некоторое время он вернулся к проекту «Дороги», и после долгих споров продюсеры (Карло Понти и Дино де Лаурентис) согласились на Мазину.

Именно в фильме-притче «Дорога» (1954) произошло подлинное рождение великой актрисы. Мазина сыграла деревенскую девушку Джельсомину, из-за жестокой нужды проданную матерью бродячему циркачу. Ее святая простота, естественность чувств, бесхитростность и доброта противостоят жестокости, лжи грубого и бесчувственного Дзампано.

«Походка и клоунские жесты Джельсомины, ее плачущие и одновременно смеющиеся глаза, немые вопросы, застывшие в ее взгляде, ее неподвижная улыбка навсегда останутся в нашей памяти, — пишет киновед Г. Богемский. — Созданное актрисой в этом фильме превосходит понятие о профессиональном мастерстве, просто с ним несопоставимо. Гениальная — нет другого слова, чтобы оценить ее игру».

Успех Мазины был всемирным. В Англии, США, особенно во Франции имя Джельсомины было у всех на устах. Как только не называли Джульетту — и «муза Феллини», и «дитя-клоун», и «Чаплин в юбке»! А сам Чаплин впоследствии писал: «Этой актрисой я восхищен больше, чем кем бы то ни было». Ее имя получали рестораны, куклы, конфеты, даже пароход.

Мазина сообщала журналистам: «Джельсомина росла как ребенок в течение десяти лет нашего брака. Изо дня в день мой муж наблюдал за мной, делал заметки, выращивая этот образ. Многое он почерпнул из моих детских фотографий, многое — из жестов, подсмотренных на кухне, когда я злилась на себя из-за пережаренного жаркого. Особенно ему нравилось мое обыкновение улыбаться, не разжимая губ, той известной улыбкой, которая стала одной из характерных черт облика Джельсомины». В кругу друзей Мазина говорила другое: «Никто так и не понял, что Джельсомина — это вовсе не я, а он, „женская“ часть его души, ранимая, поэтическая». Ей не нравился весь «цирковой» антураж, — грим, тряпки, в которые ее обрядили, и то, что она должна была изображать полную подчиненность своей героини этому чудовищу Дзампано.