100 великих аристократов

В войне с Наполеоном отличился и Петр Михайлович Волконский, имевший к началу войны генеральский чин. Он родился 6 мая 1776 года и в 16 лет уже был произведен в прапорщики лейб-гвардии Семеновского полка. В 1890 году он стал полковником, через год – генерал-майором.

В 1805 году исполнял должность дежурного генерала соединенных русских и австрийских войск, бывших под началом Кутузова. Был в этой должности и в несчастный для союзной армии день – день Аустерлица.

Дело генералов – не вставать во главе атакующих порядков, но знать, кого на это место поставить, то есть действовать, прежде всего, головой. Но хороший генерал ведает, что как бы ни был хитроумен и тщательно разработан его план, но, если солдаты не будут беззаветно преданы своему командиру, дело может в любой момент разладиться. А для того чтобы подчиненные тебе верили до конца, ты должен быть для них не только стратегом, но и примером доблести и отваги. Каждодневно рискуя жизнью на войне, они хотят быть уверены, что в бой их ведет человек, по крайней мере, не уступающий им в храбрости, и что, когда придет та крайняя минута, он не помедлит занять место в голове нападающих. Как это бывало с тем же Багратионом, чрезвычайно редко в генеральских чинах обнажавшим шпагу. Лишь в крайнем случае. Например, под Прейсиш-Эйлау, когда, получив приказ выбить французов из только что захваченного ими города, он молча слез с коня и так же молча встал в первом ряду штурмовой колонны. Как произошло это в сражении под Аустерлицем с генералом Петром Волконским.

Кутузов не желал этого сражения, понимая, что Наполеон, видя, как усиливаются противники и как его армия все с большим трудом получает все ей необходимо, с каждым днем будет терять уверенность, пока не дойдет до степени, нужной союзникам. Но боя хотели русский и австрийский императоры, находившиеся при армии и попавшие под влияние своих молодых военных любимцев. Этого же хотел и Наполеон, сознавая, что только решительная победа придаст его словам в диалоге с союзными императорами необходимый вес. Так приблизилось 20 ноября 1805 года.

В диспозиции Наполеон приказал своим маршалам Бернадоту и Сульту разрезать армию Кутузова пополам, захватив Праценские высоты. Французы опередили неприятеля, и с самого начала бой принял для русских оборонительный характер, хотя они так же, как и их противник, собирались активно атаковать. Этого не получилось, и французские солдаты, зная, что наступают на глазах обожаемого императора, начали опрокидывать русских с господствующих высот.

Кутузов, уже раненный в щеку, поспешил в центр своей позиции, где союзные войска в силу сложившейся здесь малочисленности и царившего повсеместно расстройства совсем не имели резервов. Здесь он нашел бригаду Каменского 1-го, по диспозиции следовавшего замыкающим в колонне Ланжерона, состоявшую из Фанагорийского Суворовского гренадерского и Ряжского пехотного полков.

Каменский оказался здесь незадолго до этого, потому что, следуя в хвосте колонны Ланжерона, он внезапно увидел французов, входивших на Праценские высоты. Известив о подобном положении дел Ланжерона, молодой граф остановил бригаду и, построив ее против правого крыла французов, атаковал неприятеля, но безуспешно. И когда Кутузов, сопровождаемый Петром Волконским, подъехал к бригаде, та уже была опрокинута и в беспорядке отступала.

Волконский как дежурный генерал, имевший перед глазами общую картину боя, сразу понял, насколько пагубным для всей обстановки в целом может быть отступление русских полков именно сейчас и именно здесь. Этого нельзя было допустить, и князь решился. Он подхватил упавшее знамя фанагорийских гренадер – одного из любимых полков генералиссимуса Суворова – и велел бить сбор. Полки собрали, и бригада вновь была готова к бою. С криком: «Суворовцы – за мной!» – Волконский повел их в атаку на неприятеля. Фанагорийцы рванулись за князем, обгоняя его, обтекая со всех сторон. Сразу вслед за ними пошли ряжцы, захваченные единым порывом.

В этом порыве они и атаковали неприятеля, и так мощно, что даже отбили у французов два орудия. Но тут противник опомнился, и на людей Волконского пошли новые и новые волны наступающих. Русская бригада была отброшена. Но ненадолго – князь вновь собрал полки и вновь повел их в атаку. И вновь противник подался было назад, но тут же сам двинулся в контратаку. И в третий раз генерал Волконский собрал фанагорийцев и ряжцев и повел их за собой, пытаясь мужеством и настойчивостью изменить уже неизбежное…

Кутузов, на глазах которого все это происходило, впоследствии напишет Александру I: «В Аустерлицком сражении князь Волконский оказал достоинства, кои при несчастии более видны, нежели при счастливом сражении. Он не только отличался храбростью, но благоразумием и сохранением всего нужного при подобных случаях хладнокровия, способствуя под самым огнем неприятельским троекратно к собранию людей Фанагорийского и Ряжского полков, с которыми и мог я в некотором порядке ретироваться».