100 великих битв Средневековой Руси

Кроме Золотых ворот, в Новый город можно было попасть через Иринины ворота, откуда дорога вела на Юрьев-Польский, и через Медные ворота, выходившие на север, к берегу реки Лыбедь. Волжские ворота выходили к Клязьме, где был деревянный мост, пристани и начиналась дорога на Муром. Восточная часть столицы называлась Ветчаный (или Ветшаный) город, отсюда через каменную башню Серебряных ворот можно было проехать на Суздаль, Боголюбово и Нижний Новгород. Центральная часть Владимира-Суздальского называлась город Мономаха или Печерний город, она была защищена высокими валами и деревянными укреплениями. В город Мономаха из Нового города можно было попасть через Торговые ворота, из Ветчаного города – через Ивановские ворота. Над Клязьмой возвышался княжеский детинец. Здесь за каменной стеной находились княжеские терема, епископский двор, Дмитровский и Успенский соборы. Проездная башня с надвратной церковью Иоакима и Анны надежно защищала вход в крепость. С внешней стороны стены детинца были облицованы тесаными блоками белого камня. Толщина стены была не больше 1 м 30 см и не могла выдержать удар стенобитного орудия. Исследователи не пришли к единому мнению о протяженности главной оборонительной линии стольного Владимира – от «почти 7000 м» (134, 131), до 5560 м (138). В любом случае она была одной из самых протяженных на Руси. Оборону столицы великий князь возложил на воеводу Петра Ослядюковича и своих сыновей Всеволода и Мстислава. Многие гридни Всеволода полегли под Коломной, под командованием князя осталось лишь небольшая группа телохранителей. Поэтому вся надежда была на немногочисленную дружину Мстислава и ополчение горожан.

По свидетельству В.Н. Татищева, Георгий Всеволодович покинул стольный Владимир 2 февраля (161, 727), орда подошла к городу на следующий день, 3 февраля. Монгольские разъезды приблизились к столице со стороны Раменского поля, вскоре подошли и главные силы Батыя. Верный своему обыкновению захватывать города с помощью хитрости, хан отправил к владимирцам послов. Группа всадников подъехала к Золотым воротам, где на боевой площадке в окружении дружинников стояли Всеволод, Мстислав и воевода Петр. Вперед нукеры вытолкнули князя Владимира Георгиевича, взятого в плен при штурме Москвы. Летописец ничего не говорит о том, зачем это надо было степнякам. Либо монголы требовали открыть ворота, обещая сохранить Владимиру жизнь, либо провоцировали Всеволода и Мстислава на вылазку. В летописях лишь фиксируется смерть молодого князя: «…у града Владимера показавше, и смерти предаша его» (74, 264). Если Батый хотел выманить его братьев за городские стены, то он чуть было не достиг своей цели. Всеволод и Мстислав заявили Петру Ослядюковичу: «Братья! Лучше нам умереть перед Золотыми воротами за святую Богородицу и за правоверную веру христианскую» (31, 398–400). Однако воевода жестко пресек порыв князей и удержал их в городе. Не дождавшись вылазки противника, Батый приказал разбить главный стан на Раменском поле. Монгольская орда взяла стольный Владимир в плотное кольцо осады, началась подготовка к штурму. Пока изготавливалась осадная техника, темник Бастырь повел большой отряд на Суздаль. Защищать древний город было некому, все, кто мог держать оружие, погибли под Коломной, в Москве или обороняли столицу. В Суздале монголы учинили дикий погром, сожгли церкви и монастыри, перебили монахинь и монахов. Было захвачено множество пленников, большинство из которых погибли на лютом морозе и замерзали на дроге.

Пока Бастырь громил и жег Суздаль, монголы окружили стольный Владимир частоколом, закончили сооружение метательных машин, таранов и навесов. Первый штурм начался утром в субботу, 6 февраля (161, 728). После продолжительного обстрела городских укреплений из камнеметов, степнякам удалось разбить часть городской стены. Завязалось ожесточенное сражение, горожане и немногочисленные дружинники сражались на валу до самого вечера и не пустили орду в город. Монголы отступили, однако защитники понесли большие потери, что при подавляющем численном превосходстве степняков имело роковое значение. Если для Батыя гибель нескольких тысяч нукеров была ударом тяжёлым, но не смертельным, то для защитников города потеря даже нескольких сотен воинов была катастрофой.