100 Великих Чудес Света

Известно также, что он был близок художественным воззрениям прерафаэлитов, изучал сочинения Дж. Рескина и Уильяма Морриса Однако его собственный творческий почерк отмечен неповторимой самобытностью и столь же буйной фантазией. Антонио Гауди руководил строительство собора 43 года, но ко времени его смерти был завершен только фасад одного из трансептов, увенчанный четырьмя шпилями, напоминающими муравейники термитов. Это был фасад Рождества.

В те годы Гауди прямо жил в соборе, на стройплощадке, в тесной, заваленной чертежами каморке. Оплаты своей работы не требовал, все добытые средства вкладывал в строительство и черпал жизненную энергию, казалось, из самого собора, который тогда существовало только в его воображении. Дон Антонио жил более чем скромно: питался в основном салатом и дешевыми фруктами, смешивая их с молоком. Носил (хотя и не без щегольства) всегда один и тот же костюм, пока тот не стал настолько стар, что прохожие на улицах стали принимать Гауди за нищего и подавать ему милостыню. Тогда друзья тайно изъяли эти обноски и, сняв с них мерку, купили на базаре для Дона Антонио новый костюм.

Он, всю жизнь строивший дома для других, не имел ни семьи, ни своего угла. Но он страстно любил свою родину — Каталонию, и за все 74 года своей жизни только раз оставил ее, совершив короткую поездку в Марокко и Андалузию Гауди даже собственную персональную выставку, открывшуюся в Париже в 1910 году, не удостоил своим присутствием. Но на земле ему повезло: здесь он нашел своего ангелахранителя. Это был Дон Эусебио Гуэль — человек с тонкой душой и тугим кошельком Он боготворил Гауди, снабжал его заказами, финансировал многие его проекты, которые окружающим казались безумными Расходы на архитектурные чудачества Гауди приводили управляющего Гуэля в ужас. «Я наполняю карманы Дона Эусебио, — сокрушался он, — а Гауди их опустошает!».

В 1924 году Гауди был сбит трамваем, вероятно, он пребывал в привычной отрешенности, когда переходил пути. Неузнанного, в бессознательном состоянии, по обыкновению в ветхой одежде его доставили в больницу Святого Креста — специальный приют для бедных. Удивительно, но именно в этой больнице Гауди и хотел умереть. А похоронили его там, где он жил и работал, — в крипте недостроенного собора.

Архитектура Гауди была столь же далека от общепринятой, как геометрия Лобачевского от классической Евклидовой геометрии. Казалось, что Гауди объявил войну прямой линии и навсегда переселился в мир кривых поверхностей. Образцом совершенства он считал куриное яйцо и был уверен в его феноменальной прочности.

А. Гауди подходил к строительству как к органическому созидательному процессу: камень в его руках превращался в живую форму, орнамент и резьба вырастали из него, как листья и ветви из дерева. Точным чертежам архитектурных проектов он предпочитал расплывчатые эскизы, и сам стремился постоянно находиться на стройплощадке. Такое наблюдение нужно было ему, чтобы этап за этапом видеть, как здание приобретает форму, дабы при необходимости тут же, на месте, внести коррективы. Осуществление своих проектов никому другому он просто не доверял.

Подобный метод работы только отчасти объясняет, почему церковь Саграда Фамилия осталась незавершенной. А. Гауди возглавил этот проект не с самого начала, но принял его на очень ранней стадии и отдал этой работе очень много сил, а с 1914 года он вообще отклонял все другие заказы. Когда он трагически погиб под колесами трамвая, продолжить творение гениального мастера казалось делом немыслимым.

Известно, что Гауди хотел создать церковь с тремя фасадами, в которых воплощались бы три темы: Рождество, Страсти Христовы и Воскресение. Каждый из фасадов должен был увенчаться четырьмя башнями наподобие тех, что украшают фасад «Рождество», достроенный уже в 50-е годы.

Гауди во всем был максималистом. Рассказывают, например, что для скульптурной группы «Бегство в Египет» он сделал гипсовый слепок с понравившегося ему ослика, с большим трудом уговорив на это владельца животного. Только этот и никакой другой ослик в точности соответствовал внутреннему зрению художника.

Почти с уверенностью можно сказать, что, если бы Гауди сам завершал строительство церкви, он не довольствовался бы ее нынешним цветовым оформлением, сохраняющим окраску строительного камня. Он любил буйство красок и форм, его увлекали цвета живой природы, и многие его работы (даже незавершенные) отличаются неуемностью цветовых оттенков, разнообразием отделочных материалов и способов облицовки.

Впоследствии было много дискуссий о том, надо ли завершать церковь Саграда Фамилия после смерти Гауди. Было даже сделано несколько попыток продолжить творение гениального мастера, но они были так беспомощны, так неубедительны, что только подчеркивали необычайную пластическую выразительность и силу его искусства, Гауди.

89. Небоскребы

Говорят, по меньшей мере, три города — Нью-Йорк, Чикаго и Миннеаполис — претендуют на честь быть родиной небоскребов.