В 1245–1246 гг. в Сарай были вызваны все трое, и они в разные сроки явились. Прежде чем предстать перед Батыем, каждый должен был очиститься – пройти между двумя огнями и поклониться на юг – тени Чингисхана. Наконец, увидев Батыя, каждый был обязан пасть на колени. Для Ярослава, успевшего понравиться хану, это была
Для Даниила Галицкого (1201/1204—1264) все это была
Вот только обласканный ханом Даниил, как сообщил Иоанн, епископ Холмский (XIII в.), один из составителей Галицко-Волынской летописи, воскликнул на обратном пути: «О, злее зла честь татарская!» Возвращаясь в свое княжество, он чувствовал, что стал «
Михаил же Черниговский повел себя так, словно и не было нескольких лет разгрома и сожжения русских городов: он высокомерно отказался выполнить приказание степняков и соблюсти их обычаи. Князя и верного ему боярина Феодора долго били, а потом один из слуг хана
Но и Ярослав Всеволодович, запутавшись в «паутине монгольской политики», почти в те же дни 1246 г. погиб. Временная правительница всех монголов Туракина, давно невзлюбившая Батыя, узнав о его самоуправстве, вызвала к себе его «русского слугу» – князя. Встревоженный Батый даже послал вслед ему гонца, дабы тот предупредил о грозящей ему опасности. Но гонец опоздал. Князь уже был принят регентшей и, вернувшись от нее, сразу слег. Через неделю он умер – вероятно, от отравления.
Так, из трех великих князей, правивших русскими землями накануне нашествия монголов, спасся лишь Даниил Галицкий. Умение лавировать и подчиняться то Востоку, то Западу помогало ему и впредь. Все ему шло на пользу: и честь татарская, и лесть католическая. В 1253 г. он получил от папы римского королевский титул, а пять лет спустя отправил своего брата Василько в поход против литвинов – «честь татарская» требовала, чтобы он поддержал нашествие.
К слову, князь Александр Ярославич, стремясь сохранить свою власть, и вовсе четыре раза ездил в Монголию. В 1252 он получил золотой ярлык великого князя Владимирского. Но политические интриги погубили и его. В 1263 г., возвращаясь домой после долгой поездки к монголам, он внезапно почувствовал себя плохо и умер в Городце на Волге, в Федоровском монастыре. Возможно, он тоже был отравлен.
О, святая простота!
1415 г.
Недавно во многих странах мира торжественно отметили 500-летие со дня смелого выступления немецкого священника Мартина Лютера против «командно-административной системы», сложившейся в католической церкви. С брошенного им вызова началась церковная Реформация.
Однако попытки перестроить церковь предпринимались и раньше. Но с реформаторами церковные власти неизменно расправлялись, как с еретиками. Не миновала сия судьба и великого чешского мыслителя Яна Гуса (ок. 1370–1415). Он был казнен.
В годы коммунистической власти в Чехословакии (вторая половина XX в.) родной дом Яна Гуса в городке Гусинец превратился в настоящее место паломничества. Сюда приезжали школьными классами и трудовыми коллективами. Поборники марксистско-ленинской идеологии в ЧССР и за ее пределами превратили Гуса в пламенного революционера, предтечу будущих вождей рабочего движения в XIX – начале XX вв.
Его имя окружено ореолом уважения в Чехии и сегодня. Но образ обретает иные черты. Грим, нанесенный теоретиками «научного коммунизма», давно сошел с него, и перед нами возник совсем другой человек. Всю жизнь Ян Гус стремился быть образцовым священником. Он не питал политических амбиций и не смущал никого смелыми и страшными планами переустройства мира. Не выводил людей на баррикады, замешивая на их крови новый социальный порядок, а лишь призывал каждого честно выполнять свой долг. Лишь убеждал всех, называющих себя «христианами», жить по библейским заповедям и заветам Иисуса Христа.
Иными словами, подобно тем героям недавних дней, что просто говорили: «Соблюдайте вашу Конституцию!», Ян Гус обращался к прихожанам с единственным посылом: «Живите по нашей вере!» (или: «Соблюдайте нашу Библию!»).