100 великих любовниц

По его признанию, он сгорал от страсти к ней. Он хотел обладать ею и не сомневался в успехе. «Мне и действительно казалось это очень лёгким делом, — писал он впоследствии. — Столь известным было моё имя и таковы были моя молодость и привлекательность, что независимо от того, какой женщине я пожелал бы отдать предпочтение, я был уверен, что ни одна не отвергнет меня». Абеляр составил план, как соблазнить целомудренную Элоизу. Он знал, что дядя её был человеком «алчным» и потому предложил Фульберу сдать комнаты в его доме, пообещав помимо небольшой денежной платы обучать нескольким языкам его племянницу. Возможность бесплатного обучения привлекла Фульбера даже больше, чем деньги, и он пригласил своего коллегу переехать к нему. Уроки Элоизы начались незамедлительно, но носили они отнюдь не лингвистический характер. «Нас соединили, — говорил Абеляр, — сначала дом, служивший приютом нашей любви, а затем наши пылающие сердца… Поцелуев было больше, чем осмысленных речей; любовь закрыла нам глаза… Наслаждение учить её любви превосходило тончайшее благоухание всех духов мира».

Обучение продолжалось, и вскоре Элоиза забеременела. Абеляр отослал её к своей сестре в Бретань и открыл правду её разгневанному дяде. Он предложил жениться на Элоизе при условии, что брак будет держаться в тайне, поскольку известие о нём могло повредить его будущему на церковном поприще. Фульбер согласился. Вернувшаяся в Париж с младенцем Астролябием Элоиза согласия на брак не дала. Она хотела быть любовницей, а не женой Абеляра. Она боялась, что в браке их любовь может стать «пресной и банальной»; если же «вкушать её понемногу», она, быть может, и уцелеет. К тому же она полагала, что семья станет отвлекать Абеляра от его дел, а это, в свою очередь, может помешать его карьере. Тем не менее, Фульбер настоял на своём. Состоялось тайное венчание, после чего супруги вынуждены были жить врозь.

Однако им не удалось утаить от людей, что у Элоизы есть ребёнок, и, чтобы защитить её доброе имя, Фульбер поведал о состоявшемся браке. Тут же, положив руку на Библию, Элоиза поклялась, что это не так. Она уверяла общество, что была любовницей, а не женой Абеляра. Разъярённый Фульбер избил её. Не менее разъярённый Абеляр похитил возлюбленную и тайно увёз её в монастырь Аржантейя, приказав, чтобы она облачилась в монашескую рясу и оставалась там, пока он не позовёт её.

А затем произошло трагическое недоразумение. Фульбер предположил, что Абеляру наскучила Элоиза, и он отправил её в монастырь, чтобы беспрепятственно развратничать с другими женщинами. Он думал также, что Абеляр сделал жену монахиней, чтобы вновь получить право стать священнослужителем. Фульбер принял решение отомстить. Он нанял четырёх пользующихся дурной славой парижских бродяг и подкупил слугу Абеляра с тем, чтобы тот впустил их ночью в спальню хозяина. Там трое из них привязали Абеляра к кровати, в то время как четвёртый держал наготове бритву. «Они отсекли те части моего тела, — писал Абеляр, — посредством которых я совершил дело, ставшее причиной их огорчения». Весть об оскоплении облетела Париж, и история отмечает, что городские женщины рыдали. Трое из нападавших были схвачены. Двое, рассказывал Абеляр, «претерпели утрату глаз и половых органов», третий был отправлен в тюрьму, а Фульбер, по приговору церковного суда, лишился своего имущества.

Несмотря на мольбы Элоизы, Абеляр чувствовал, что пришёл конец и его карьере духовного лица, и его браку. Он велел Элоизе уйти в монастырь и постричься в монахини. Она повиновалась. Сам он принял монашеский постриг в Сен-Дени. Впоследствии он написал беспристрастную автобиографию. Легенда гласит, что, когда Элоиза прочла его книгу, она написала ему, и они начали переписку, которой предстояло стать частью литературного наследия Западного мира.

Постепенно отношения углублялись и всё отчётливее звучал у Абеляра эгоистический мотив. А что Элоиза? Послушная в науке ученица, в любви она оставила учителя далеко позади. Она была свободна и хотела принадлежать ему. Узы любви были для неё священнее таинства брака. «Я любила тебя не знающей меры любовью», — писала она.

В рыцарской поэзии этого времени, возрождавшей Эрос, царил культ служения прекрасной даме. У Элоизы эта чувственно-идеальная любовь приобретала новые черты: она боготворила мужчину. Никаких религиозных мотивов, ни тени женской гордости — страсть, желание быть с любимым преобладали. Но страсть не совпадала со сладострастием: «Пока я наслаждалась с тобой плотской страстью, многим было неясно, почему я так поступаю: по любви ли к тебе или ради чувственности. Ныне же конец являет, что побуждало меня в начале. Ведь я отреклась совершенно от всех удовольствий, лишь бы повиноваться твоей воле».