100 великих оригиналов и чудаков

„В мире мелких расчётов и кропотливых устройств собственных судеб Хлебников поражал своей спокойной незаинтересованностью и неучастием в людской суетне. Меньше всего он был похож на типичного литератора тех времён, или жреца на вершине признания, или на мелкого пройдоху литературной богемы… Был он похож более всего на длинноногую задумчивую птицу, с его привычкой стоять на одной ноге, и его внимательным глазом, с его внезапными отлётами… и улётами во времена будущего“.

У кого-то может возникнуть соблазн причислить Велимира Хлебникова к числу юродивых или тихих помешанных. Но следует иметь в виду, что он обладал не только умом (и шизофреники бывают весьма неглупыми), но и остроумием — свидетельством здравого смысла. Как тут не вспомнить слова учеников из его „сверхповести“-пьесы „Зангези“:

— Мыслитель, скажи что-нибудь весёленькое. Толпа хочет весёлого. Что поделаешь — время послеобеденное.

Порой прозрения Велимира великолепны. Ещё в 1909 году он осознал трагедии XX века, рабство у вещей человека, и слова его поистине вещи:

Из желез
И меди над городом восстал, грозя, костяк,
Перед которым человечество и всё иное лишь пустяк…
…Прямо летящие, в изгибе ль,
Трубы возвещают человечеству погибель.
Трубы незримых духов се!
Свершился переворот. Жизнь уступила власть
Союзу трупа и вещи.
О человек! Какой коварный дух
Тебе шептал, убийца и советчик сразу:
„Дух жизни в вещи влей!

Пребывая преимущественно в иномире причудливых образов, странных слов, вещих созвучий и совпадений чисел, этот, как он себя называл, „будетлянин“, человек будущего (небывалого и несбыточного, ибо пребывает в неведомом „будет“), принадлежал вечности. Его мысль была поэтически крылатой, не признающей пудовых пут наук и философий. Она открывала простые, а потому непостижимые изощрённым мыслителям истины.

Годы, люди и народы
Убегают навсегда,
Как текучая вода.
В гибком зеркале природы
Звёзды — невод, рыбы — мы,
Бога — призраки у тьмы.

Чуждый социологий и экономик, Велимир Хлебников приветствовал на свой лад создание страны господства трудящихся:

Это шествуют творяне,
Заменивши Д на Т,
Ладомира соборяне
С трудомиром на шесте.

Он оставался не только в своём воображении, но и реально — Председателем Земного Шара, провозглашённым прилюдно, хотя и никем не признанным. Но разве подлинные титулы даруют имущие власть или присуждают комиссии? Разве требуется всеобщее голосование для избрания Председателя Земного Шара?

Велимир Хлебников был подобен „птичке Божией“, не вьющей „хлопотливого гнезда“, но и не сидящей в клетке, как писал он в первом своём стихотворении. Он был не литератором, а левитатором: взлетал, преодолевая тяготенье вещей, и улетал в многомерное пространство реального и вообразимого бытия. Ему поистине принадлежал мир, ибо мог сказать:

Мне много ль надо?
Коврига хлеба
И капля молока.
Да это небо,
Да эти облака!

М. А. Волошин

Поэт, эстет, пророк и обормот… Именно таким был этот потомок запорожских казаков и обрусевших немцев — мыслитель и патриот, большой оригинал Максимилиан Александрович Волошин. Ему суждено было стать участником последней в мире дуэли знаменитых поэтов. С неё мы и начнём.

24 ноября 1909 года московская газета „Русское слово“ сообщила: „Гумилёв резко и несправедливо отозвался об одной девушке, знакомой Волошина. Волошин подошёл к нему, дал пощёчину и спросил: „Вы поняли?“ „Да“, — ответил тот“.

Дуэль назначили в районе печально знаменитой Чёрной речки и стрелялись из пистолетов времён Пушкина.

Николая Гумилёв выстрелил первым. Промах! У Волошина — осечка. Он хотел прекратить поединок. Противник требовал продолжения дуэли. Что случилось дальше, не совсем ясно. По одной версии, вновь была осечка, по другой — Волошин выстрелил, стараясь не попасть в Гумилёва.