Читаем 100 ВЕЛИКИХ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ КИНОФИЛЬМОВ полностью

Быков играет свою роль легко, озорно, весело! Кепчонка по самые брови, манеры и говорок паренька с городской окраины. Он полон оптимизма и неунывающей деловитости. Ему говорят: «Мотор заглох», — а он, не раздумывая: «Почему? Чини!» (А мотор заглох у аэроплана, и какое уж тут «чини», когда через секунду машина врежется в землю!) Его ведут расстреливать, а он простодушно: «Опять расстрелять. Это сколько же можно».

Очень интересный герой получился у Быкова. Киновед И. Левшина отмечает: «Ролан Быков сыграл Ивана Карякина, тульского слесаря, красного бойца, фанатика мировой революции, показав в нем и величие и мелкость, и прозорливость фанатизма и тугодумие невежества, и все сметающую страсть и крестьянскую расчетливость».

Тем не менее образ Карякина долгие годы ставился в вину артисту. Начальство спрашивало: «Он положительный или отрицательный?»

Запомнился в этом фильме и мужественный герой Владимира Высоцкого. Актер с большой психологической достоверностью создает образ кавалерийского поручика Брусенцова — белогвардейца, врага, но храброго и честного перед самим собой, по-своему верного присяге.

Брусенцов с трудом успевает добраться до переполненного эмигрантами последнего корабля, уходящего из Крыма. Он уже не думает о спасении коня, которому был обязан своей жизнью. Обезумевшее животное бросается в море за своим хозяином.

«Брусенцов гибнет потому, что видит, что Россия идет совсем не тем путем, который он выбрал для себя, — объяснял Высоцкий. — А он служил своему белому делу преданно до самого конца. Он смелый человек, способный, талантливый. Если бы он не оказался по ту сторону баррикад, он принес бы много пользы. Только в самом конце фильма он понял, что он теряет Родину, уплывая за границу. Он понял, что Россия пойдет по-другому. А вместе с Родиной он теряет жизнь свою. Он стреляется. Как отчаявшийся человек, опустошенный, он пускает себе пулю в рот.

Меня спрашивают: «Что он, из-за лошади застрелился?» Ну конечно, нет. Хотя лошадь тоже жалко. Она остается. Но он застрелился из-за своей опустошенности полной, отчаяния».

Да, судьба Брусенцова полна трагизма. В то же время ряд сцен авторы фильма решают в ироническом ключе. Так, бегство главных героев, Некрасова и Карякина, из махновского плена происходит в подчеркнуто замедленном темпе.

Через весь лагерь на глазах у бандитов один другого ведет под прицелом ружья, захваченного у «снятого» ими часового. Пленники медленно садятся в тачанку. И тут сценаристы настаивали на том, чтобы Карякин с товарищем хлестнули лошадей и тачанка понеслась бы так, чтобы за ней невозможно было угнаться. Ролан Быков возражал: в «вестерне по-русски» тачанка должна поначалу ехать медленно, и настоял на своем. Когда смотрели отснятый материал, в зале раздался смех, едва тачанка медленно тронулась с места и, не торопясь, покинула бандитский лагерь. Потом, конечно, началась бешеная погоня с выстрелами и со всем тем, что в таких случаях полагается.

«Вот пуля пролетела, и товарищ мой упал…» Песня бесхитростная, но в нее вместилась целая жизнь — с боевой дружбой, походами, гибелью. И вот Карякин, который пришел сдавать киноаппаратуру после гибели друга, говорит о Некрасове: «…Беззаветный был человек, преданный боец делу революции. А вот мысли имел глупые… а вообще-то меня должно было убить-то…»

Картина «Служили два товарища» заканчивается старой кинохроникой. Авторы словно бы возвращают своего погибшего героя в строй, в те колонны солдат, которые в памятное утро 7 ноября 1920 года праздновали третью годовщину революции, еще не зная, что им суждено взять Перекоп. Многие из них погибнут во время штурма, умрет и Некрасов, но все они оживут в этой пленке, уже неподвластные времени.

В одном из интервью 2004 года Олег Янковский сказал: «Я очень люблю эту картину, она не стареет, мудрая такая, чистая». С этими словами трудно не согласиться.

«ДОЖИВЕМ ДО ПОНЕДЕЛЬНИКА»

Киностудия им. М. Горького, 1968 г. Сценарий Г. Полонского. Режиссер С. Ростоцкий. Оператор В. Шумский. Художник Б. Дуленков. Композитор К. Молчанов. В ролях: В. Тихонов, И. Печерникова, Н. Меньшикова, М. Зимин, О. Женева, И. Старыгин, О. Остроумова, Ю. Чернов, В. Зубарев и др.

Фильм «Доживем до понедельника» посвящен школе. Трем дням из жизни 9-го класса. Но и этих трех дней достаточно, чтобы понять школьную действительность, сложные взаимоотношения между учениками и учителями.

Знакомство наше начинается со случая не совсем обычного: в классе каким-то образом оказалась ворона. Кажется, ее принес сюда рассеянный Шестопалов (В. Зубарев), чтобы развлечь Черкасову (О. Остроумова), в которую тайно влюблен.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Взаимопомощь как фактор эволюции
Взаимопомощь как фактор эволюции

Труд известного теоретика и организатора анархизма Петра Алексеевича Кропоткина. После 1917 года печатался лишь фрагментарно в нескольких сборниках, в частности, в книге "Анархия".В области биологии идеи Кропоткина о взаимопомощи как факторе эволюции, об отсутствии внутривидовой борьбы представляли собой развитие одного из важных направлений дарвинизма. Свое учение о взаимной помощи и поддержке, об отсутствии внутривидовой борьбы Кропоткин перенес и на общественную жизнь. Наряду с этим он признавал, что как биологическая, так и социальная жизнь проникнута началом борьбы. Но социальная борьба плодотворна и прогрессивна только тогда, когда она помогает возникновению новых форм, основанных на принципах справедливости и солидарности. Сформулированный ученым закон взаимной помощи лег в основу его этического учения, которое он развил в своем незавершенном труде "Этика".

Петр Алексеевич Кропоткин

Культурология / Биология, биофизика, биохимия / Политика / Биология / Образование и наука
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе
Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Книга профессора современной истории в Университете Сент-Эндрюса, признанного писателя, специализирующегося на эпохе Ренессанса Эндрю Петтигри впервые вышла в 2015 году и была восторженно встречена критиками и американскими СМИ. Журнал New Yorker назвал ее «разоблачительной историей», а литературный критик Адам Кирш отметил, что книга является «выдающимся предисловием к прошлому, которое помогает понять наше будущее».Автор охватывает период почти в четыре века — от допечатной эры до 1800 года, от конца Средневековья до Французской революции, детально исследуя инстинкт людей к поиску новостей и стремлением быть информированными. Перед читателем открывается увлекательнейшая панорама столетий с поистине мульмедийным обменом, вобравшим в себя все доступные средства распространения новостей — разговоры и слухи, гражданские церемонии и торжества, церковные проповеди и прокламации на площадях, а с наступлением печатной эры — памфлеты, баллады, газеты и листовки. Это фундаментальная история эволюции новостей, начиная от обмена манускриптами во времена позднего Средневековья и до эры триумфа печатных СМИ.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Эндрю Петтигри

Культурология / История / Образование и наука