100 ВЕЛИКИХ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ КИНОФИЛЬМОВ

Первый вариант сценария Тарковский написал вместе с Александром Мишариным в феврале 1968 года. Сценарная история во многом совпадала с реальной жизнью режиссера — с уходом из семьи отца, знаменитого поэта Арсения Тарковского. Детей — Андрея и Марину — воспитывала мать Мария Ивановна Вишнякова. Сложные отношения с отцом и матерью вели режиссера к осмыслению прошлого.

В то время Андрей Тарковский работал в экспериментальном объединении Григория Чухрая, где можно было быстро «запуститься» и быстро снять фильм. На студии поддерживали режиссера, но в Комитете по делам кинематографии сценарий был отвергнут председателем Госкино А. Романовым… Наступил тяжелый период — перспектив на работу не было, и Тарковский стал снимать «Солярис».

Когда он закончил эту картину, в Комитет по делам кинематографии уже пришел Ф. Ермаш, который повел себя довольно демократично. Тарковскому он сказал: «Вы можете ставить, что хотите». И режиссер решил вернуться к отложенному сценарию, который будет основательно переработан.

Сценарий «Белый, белый день» («Зеркало») строился на воспоминаниях Тарковского о детстве, семье, о некоторых обстоятельствах взрослой его жизни. Сложным был задуман образный строй будущего фильма: игровые эпизоды должны были перемежаться хроникой. Стихи Арсения Тарковского становились лирическим лейтмотивом произведения. Сам Андрей хотел сняться в роли Автора.

Предполагалось включить в картину документальное интервью с Марией Ивановной Вишняковой, снятое скрытой камерой. Всю жизнь она проработала корректором в Первой образцовой типографии. Кстати, незабываемый эпизод в «Зеркале», где Мария под дождем бежит в типографию, боясь, что пропустила опечатку, воспроизводит реальную ситуацию.

Обсуждение режиссерского сценария «Белый, белый день…» худсоветом студии состоялось 17 апреля 1973 года. Общая атмосфера была взволнованная, нервная, но, в общем, доброжелательная.

Михаил Швейцер отметил, что это первая попытка о нашем современном искусстве создать жанр некоей исповеди, в частности, исповеди художника, и очень хочется, чтобы такой жанр состоялся.

Все выступления были деликатны, осторожны. Тарковский был крайне ранимым человеком и бурно реагировал, когда с ним хоть в чем-то не соглашались, сразу говорил о тотальном непонимании его вещи.

Больше, чем какой-либо другой фильм, «Зеркало» можно назвать семейным фильмом Тарковских. Звучал за кадром голос отца, читавшего свои стихи; в роли старой матери снялась Мария Ивановна Вишнякова; первую любовь мальчика играла падчерица Оля, дочь Ларисы Тарковской. Сыграла в «Зеркале» и сама Лариса — эпизодическую роль богатой жены врача, к которой Мария и Алеша приходят продавать сережки. Наконец сам Андрей Арсеньевич появлялся в кадре — правда, лица его не было видно, а только руки, изможденные руки умирающего Автора, распластанного на постели.

Маргарита Терехова исполнила в «Зеркале» две роли: матери героя и его жены. Как вспоминает Терехова, сценарий никому не давали читать, и, когда она пришла на кинопробы, то понятия не имела, какая роль — главная. Режиссер предложил актрисе трудную задачу: воплотить один и тот же женский тип в двух временах — довоенную и послевоенную «эмансипированную» женщину. И Терехова с ней справилась.

Вновь у Тарковского снимались актеры Н. Гринько, А. Солоницын, Ю. Назаров.

Олег Янковский в коротком; но существенно важном эпизоде «Зеркала» сыграл фронтовика-отца, а пятилетний сын актера, Филипп, — героя фильма в раннем детстве. Олега Янковского на пробы не вызывали, была общая уверенность, что он подходит, что выбор точен. По словам Мишарина, «лицо Янковского, тогда еще не слишком знакомое, излучало энергию и радость жизни, романтическое состояние передавалось им легко и вместе с тем концентрированно».

Ассистент режиссера Марина Чугунова, раздобыв детскую фотографию Андрея Тарковского, искала исполнителя роли Алексея. И нашла в одной из школ Игната Данильцева. Его сразу утвердили после кинопробы. Игнат на съемках часто плакал от обиды, что Андрей Арсеньевич с ним мало разговаривает. Тереховой все подробно объясняет, а ему ничего. А дело было в том, что Игнат схватывал все на лету, достаточно было задать направление: «Ты сидишь здесь, чувствуешь то-то, состояние у тебя такое-то» — Тарковский с ним не репетировал даже. Игнат Данильцев тоже рос без отца, жил один с матерью…