100 великих тайн Нового времени

А еще, пишут некоторые исследователи, при жизни Сталина, особенно после войны, упорно муссировались слухи, что Сталин вовсе не «сын безграмотного сапожника» (а он, кстати, и не был сапожником в том уничижительном смысле, к которому мы все привыкли, а являлся работником фабричной артели, обувщиком). И в этом был особый государственный интерес. Тех, кто их распускал, не наказывали. Вождю, уже давно «царю всея Руси», это было приятно: как бы из низов поступала информация, что вождь-то благородных кровей!

Но о чём всё же говорят архивы? Старые фотографии и вправду свидетельствуют: великий русский путешественник Пржевальский действительно очень похож на Сталина! Но факты… Они опровергают саму возможность их родства.

То, что Сталин родился не 21 декабря 1879 г. (по н. ст.), а 6 декабря 1878 г. (по ст. ст.), и в самом деле подтверждается. (См.: И. Китаев, Л. Мошков, А. Чернев. Когда родился И.В. Сталин //Известия ЦК КПСС, 1990. № 11.)

Но где находился путешественник с февраля по май 1878 г.? Особенно в марте, то есть ровно за 9 месяцев до рождения Иосифа.

28 августа 1877 г. В этот день, находясь в Китае, в Кульдже, экспедиция Пржевальского направилась в Гучен и прибыла туда 4 ноября. Во время этого перехода большинство отряда, включая самого Николая Михайловича, заразились неприятной болезнью. «По выходе из Кульджи, – писал Пржевальский, – я заболел вздорною, но нестерпимою болезнью: у меня сильный зуд. Мы мазали табаком и дёгтем – не помогает: испытано последнее средство – синий купорос… Промучившись почти три месяца, я решился вернуться из Гучена в Зайсан (570 вёрст), вылечиться здесь совсем и ранней весной (в половине февраля) идти с новыми силами в Тибет… 27 ноября (1877 г.) мы выступили из Гучена к Зайсану».

В Зайсан экспедиции пришла 20 декабря 1877 г. Там медики приложили все усилия, чтобы спасти людей. Частые бани, примочки из свинцовой воды и разные мази хотя и облегчали страдания, но скорого выздоровления не обещали. «Облегчения пока ещё мало, – написал Пржевальский, – это болезнь упорная. Надеюсь, что к половине февраля (1878 г.), а быть может, и скорее, пройдёт». Ближе к весне состояние здоровья людей в отряде улучшилось, и с середины марта 1878 г. Пржевальский начал готовиться к походу в Тибет.

20 марта 1878 г. В этот день брат Владимир прислал телеграмму: «18 июня прошлого года мамаша скончалась…» «К ряду всех невзгод прибавилось ещё горе великое, – записал Пржевальский в дневнике. – Я любил свою мать всею душою…»

У путешественника появилась возможность поехать в Смоленск и навестить могилу матери: политические дрязги с Пекином позволили ему уехать в Петербург. К этому прибавились проблемы со здоровьем – сказывались недолеченные болячки. «Оставив верблюдов и всё снаряжение экспедиции в посту Зайсанском, я отправлюсь в Петербург, с тем, чтобы будущею зимою, в январе или феврале 1879 г., снова двинуться в путь».

Перед самым возвращением в Петербург в дневнике Пржевальского появились такие строки: «Сегодня исполнилось мне 39 лет, и день этот ознаменован для меня окончанием экспедиции… Всё-таки мне крайне тяжело и грустно ворочаться назад. Целый день вчера я был сам не свой и много раз плакал… Прощай же, моя счастливая жизнь, но прощай ненадолго. Пройдёт год, уладятся недоразумения с Китаем, поправится моё здоровье – и тогда я снова возьму страннический посох и снова направлюсь в азиатские пустыни…»

А как же любовь? Не было любви в марте 1878 г.!

И вот он в Петербурге. Врачи говорят, что болезнь его главным образом от нервного расстройства, вызванного общим переутомлением. Средство борьбы с нею – купание и жизнь в деревне. «Чему я очень рад, – писал Пржевальский. – Из Питера проеду прямо в Отрадное, не останавливаясь в Смоленске».

Жизнь в деревне существенно помогла закалиться, он каждый день купался или обливался холодной водой, охотился и грезил будущей экспедицией в Тибет.

В середине декабря 1878 г. пришло разрешение на командирование полковника Пржевальского в Тибет на два года. 20 января 1879 г. он выехал из Петербурга и 27 февраля был уже в Зайсане.

Давайте подумаем, можно ли было полковнику Генштаба при таком расписании, как подростку, увильнуть от службы, укрыться ото всех и на две недели удрать на Кавказ?

Простая логика говорит, что такое было просто немыслимо. Во-первых, он спешил на могилу матери. Во-вторых – и это очень важно! – его кожа несперпимо зудела, и это требовало постоянного внимания столичных (а не провинциальных) медиков и само собой никак не способствовало любовным приключениям. Ну и в-третьих, железнодорожной магистрали еще не было, а на перекладных да по весенней распутице полковник Пржевальский ехал очень и очень долго… К тому же у него были с собой секретные документы, с которыми на горных кавказских дорогах появляться было нежелательно.

…А они действительно похожи – эти два человека, которые теоретически действительно могли оказаться родственниками. Но никогда ими не были!