100 великих тайн Первой мировой

Как писал генерал Брусилов, попадались полки, где за время войны состав обновился 9–10 раз, причем в ротах уцелели только от 3 до 10 кадровых солдат. Из кадровых офицеров в полках уцелели по 2–4, да и то зачастую раненых. Остальные офицеры — молодежь, произведенная после краткого обучения и не пользующаяся авторитетом ввиду неопытности.

Истощение сил и, в частности, почти полное уничтожение посланных на Юго-Западный фронт отборных гвардейских полков, из которых сформировали Особую армию, подорвали способность русской армии к дальнейшей борьбе. Как отмечал полковник лейб-гвардии Финляндского полка Дмитрий Ходнев свидетельствовал: «К февралю 1917 года, понеся за время войны страшные потери, гвардейская пехота как таковая, почти перестала существовать! «Старых» — кадровых офицеров, подпрапорщиков — фельдфебелей, унтер-офицеров и рядовых «мирного» времени, получивших в родных полках должное воспитание — «добрую закваску», понимавших и свято хранивших свои традиции, видевших мощь, славу, величие и красоту России, обожавших царя, преданных ему и всей его семье, — увы, таких осталось совсем мало! В действующей армии, в каждом гвардейском пехотном полку насчитывалось человек десять-двенадцать таких офицеров (из числа вышедших в поход 70–75) и не более сотни солдат (из числа бывших 1800–2000 мирного времени). В каждом бою гвардейская пехота сгорала как солома, брошенная в пылающий костер… Перебрасываемая постоянно с одного участка фронта на другой… посылаемая… в самые опасные, тяжелые и ответственные места, гвардия все время уничтожалась… Будь гвардейская пехота не так обессилена и обескровлена, будь некоторые ее полки в Петрограде — нет сомнения, что никакой революции не случилось бы, так как февральский бунт был бы немедленно подавлен».

С осени 1916 года начался призыв 16–17-летних юношей, составивших значительную часть запасных частей накануне Февральской революции 1917 года. Но состояние армии внушало тревогу задолго до Февральской революции. Например, 37-я дивизия потеряла за два ночных отхода 1 и 2 декабря 1914 года около 1000 человек отставши ми. Как писал генерал Ю. Н. Данилов, «уже в октябре — ноябре 1914 года пришлось ввести суровые наказания за умышленное причинение себе или через другое лицо увечий или повреждений здоровья». В конце октября Гильчевским отмечалось бегство Бузулукского полка. По воспоминаниям Ф. Новицкого, в ноябрьских боях 1914 года под Лодзью 6 рот 87 Нейшлотского полка, «не оказав никакого сопротивления, воткнули винтовки штыками в землю и сдались». Описывая бой 17/30 ноября, генерал А. А. Незнамов отмечал, что «от 217 и высланного в 9 ч. 30 мин дня 220 полка в Стругенице и кустарниках были лишь небольшие группы, удерживающиеся уцелевшими офицерами; остальные все сдались в плен… Где были офицеры, там еще эти второочередные войска кое-как дрались, держались и отстреливались по крайней мере; где их было очень мало или не было (за убылью) вовсе — там сдавались в плен без всякого сопротивления». За 10 неполных дней 55-я второочередная дивизия успела потерять трех командиров полков, почти всех кадровых офицеров и свыше трех четвертей солдат. Во второй половине ноября командарм-1 °Cиверс просил законодательно ввести потерю всяким военнопленным права возвращения на Родину и автоматическое выбытие из русского подданства в результате самого факта пленения. Такие экстраординарные меры запрашивались после фактов массовой сдачи в плен в 84-й пехотной дивизии, в одном случае сдались три роты. В начале декабря были отмечены перемирия и братания с германскими военными. Стоит отметить, что приказ 3-му мортирному дивизиону стрелять по своим отступавшим солдатам был отдан еще 4 августа 1914 года, в первых боях на территории Германии. Директива 26-й дивизии «оборонять позицию пассивно, но упорно; кто оставит самовольно окопы, того расстреливать на месте без суда и следствия» командующий 2-й армии Ренненкампф отдал еще 26 августа.

Братание на русско-германском фронте. 1917 г.

В 1915 году сдача в плен стала массовым явлением. Так, в июне имел место случай добровольной сдачи в плен 219 солдат Гайворонского полка. В ответ на донесение об этом штаб армии отдал распоряжение «беспощадно расстреливать всех, добровольно сдающихся в плен». По воспоминаниям А. А. Свечина, в начале августа весь 315-й полк во главе с командиром сдался в плен под предлогом расстрела патронов. Роты переходили к противнику даже в наступлении, тогда как в том же году немецкий ландвер с устаревшими орудиями дрался в окружении против втрое превосходящей его русской гвардии (8 батальонов против 28) до последнего человека.