100 великих тайн России XX века

В начале 1990-х годов в обстановке строгой секретности российские учёные и техники из Московского авиационного института, завода им. Хруничева, НПО «Энергия» и «Салют» создали первую действующую модель машины времени. Испытания прошли успешно, аппарат модифицировали и усовершенствовали. При дальнейших опытах с новой моделью аппарата помещённые внутрь него часы отстали ровно на четыре часа, а приборы зафиксировали магнитные колебания за четыре часа до начала эксперимента. Что последовало дальше, неизвестно: сведения об этом до сих пор не рассекречены, как и подробности охоты агентуры ВЧК-НКВД за английским фантастом и тайнами Хроноса.

Отец «Казбека»

В России любой человек — неважно, курящий он или нет, — знает картинку с чёрным силуэтом летящего во весь опор всадника на фоне заснеженных Кавказских гор. Это изображение украшает пачку папирос «Казбек». Но кто художник, которому удалось создать уникальную картину?

НАЧАЛО ПУТИ

Латышский мальчик Роберт Граббе родился на пароходе, неподалёку от города Новороссийска, в 1903 году. Орущего мальца вымыли забортной водой, перепеленали, и счастливая мать прибыла в солнечную Одессу с пополнением семейства.

Детство Роберт провёл в разноплемённом, остром на язык, шумном, пропахшем рыбой и морем, воспетом множеством поэтов, пыльном, зато по-южному хлебосольном городе. Мать зарабатывала на жизнь шитьём, и маленькому Роберту приходилось развлекать себя самому. В умелых руках и бумага с острыми ножницами способна сотворить настоящие чудеса. У мальчика достаточно рано проявились художественные способности, и он, ещё не умея писать, читать и рисовать, уже лихо вырезал ножницами из листов бумаги силуэты людей, ветряные мельницы, лошадей с телегами и пароходы.

Учиться юному Граббе не хотелось. Разве только рисовать. Интереснее бегать на пляжи купаться, кататься на трамваях, шнырять в пёстрой толпе на шумной одесской толкучке, которую прозвали Тулоном, или ловить певчих птиц. Слушать их трели Роберт был большим охотником. Страсть к певчим птицам свела его с Эдиком Дзюбиным — они вместе жили на Степовой улице. Эдик был старше на восемь лет и тайком пописывал стихи, но дружбе мальчиков это совсем не мешало. Прошло много лет, и Дзюбин взял себе красивый, звучный псевдоним Багрицкий.

Вскоре началась Первая мировая война, но особого впечатления на одесситов она не произвела, — госпитали, солдаты, дымы военных кораблей на рейде. Зато революция и Гражданская война оставили сильные впечатления и незабываемые воспоминания — только попытка большевиков создать из одесских налётчиков и бандитов воинскую часть и отправить её на фронт осталась в памяти одесситов навечно. В этом городе очень уважали шутников, но додуматься до такого!

Большевистские власти и не думали шутить — совсем ещё юному Граббе это дали понять очень хорошо. Его мобилизовали в Латышскую Отдельную бронебригаду, которая срочно выступала на фронт против частей генерала Деникина: большевики затыкали расползавшиеся на части фронты чем и кем угодно, даже безусыми, не нюхавшими пороху мальчишками.

— Смерть Деникину! — кричали с перрона люди в кожанках с красными бантами.

Смерть подошла не к генералу Деникину, а к Роберту возле станции Жмеринка. Офицерские полки, прошедшие горнило Первой мировой, в клочья разнесли эшелон одесских латышей вместе с ни разу не стрельнувшими бронемашинами. Умирать во цвете лет Роберту не хотелось, и он пешком отправился домой — без документов, без хлеба, без оружия и без надежды на лучшее будущее. Странно, но парень дошёл!

— Уезжай отсюда, — сказал ему повидавший жизнь сосед. — Тебя как дезертира враз шлёпнут. Я слыхал, есть в Питере художественная академия, где учат рисовать. У тебя талант, парень, непременно возьмут. Хочешь, договорюсь со знакомым машинистом на паровозе?

Рисовать Роберт хотел и страстно не хотел воевать. Со многими приключениями Граббе сумел добраться до холодного и голодного Петербурга и выдержал экзамены в Академию художеств. Получив диплом живописца, Роберт поддался уговорам приятеля и уехал в ставшую самостоятельной Латвию. Однако жизнь там оказалась не райской и на него часто смотрели косо, как на выходца из Советской России. Взвесив все «за» и «против», Граббе решил вернуться — ну их, господ соплеменников, с их мелким национализмом.

«КАЗБЕК»

Как Граббе вновь очутился в СССР, история умалчивает. Теперь Роберт решил обосноваться в Москве. По счастливой случайности, он встретил в столице Эдика Дзюбина, ставшего поэтом Багрицким.

— Никому не рассказывай про Латвию и разгром эшелона, — посоветовал опытный приятель. — А я попробую тебе помочь.