100 великих тайн Третьего рейха

Возможно, Иоганнес Энгельке и пытался заинтересовать янки своим проектом воздушной обороны, но потом он исчез со сцены, — по каким причинам, судить трудно, но в первые послевоенные месяцы в оккупированной и разделённой на зоны Германии их могло найтись сколько угодно, вплоть до убийства профессора бывшими эсэсманами. Потом расхожим псевдонимом «доктор Эрхард» мог воспользоваться кто-то из атомщиков, а позднее, возможно, и сам загадочный Блау, занимавшийся проблемами антигравитации?

Возможно, Иоганнес Энгельке был всего лишь подставной и отвлекающей фигурой в этих непростых играх. Он — или кто-то иной, игравший его роль? — побывал в нескольких странах Европы и везде предлагал заключение контрактов на военные разработки и проекты. Характерно, что среди них даже не упоминались ни проекты с угольной пылью, ни тяжёлая вода, ни «проект XX». Вскоре Энгельке — или лже-Энгельке? — вновь оказывается в Германии и там попадает в руки полиции за мошеннические авантюры. Его признают умалишённым, и психиатры отправляют профессора отбывать наказание и принудительно лечиться. Далее его всякие следы полностью теряются.

Странно, что сумасшедший смог запросто задурить голову рейхсмаршалу Герингу, главе РСХА Эрнсту Кальтенбруннеру, рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру, группенфюреру Гансу Каммлеру и ещё многим генералам и военным экспертам. Что-то тут не вяжется: скорее всего, кому-то очень понадобилось поскорее окончательно поставить точку на имени Энгельке.

Тайна крымских сокровищ

Лето 1941 года, по воспоминаниям очевидцев, выдалось очень странным: в первых числах июня вдруг страшно похолодало и пошёл… снег.

— К войне, — скорбно поджимая губы, говорили старухи в деревнях.

А потом вдруг началась дикая, испепеляющая адская жара, и действительно грянула самая страшная в истории России Отечественная…

Тем жарким летом в Крыму было очень неспокойно. Казалось, враг ещё далеко, но уже часто летали над городами и военно-морскими базами немецкие самолёты, и партийно-советское руководство приняло решение начать подготовку к эвакуации ценностей. В первую очередь Госбанка и партийных материалов и где-то чуть ли не в конце обширного списка стояли поистине уникальные и бесценные, имеющие мировое значение, экспонаты Бахчисарайского и Алупкинского дворцов.

Сотрудник НКВД дал «добро», и работники музеев приступили к подготовке музейных ценностей к эвакуации. В большие ящики тщательно упаковывались работы фламандских и голландских мастеров, творения бессмертных итальянцев, русские пейзажи. Как раз в тот период в Алупке развернули временную экспозицию из запасников Русского музея в Ленинграде — ныне опять Санкт-Петербург, — в которую входили более полутора сотен полотен, принадлежавших кистям Айвазовского, Сурикова, Левитана, Серова, Верещагина и других известных мастеров, составлявших славу отечественного изобразительного искусства. Ящики запаковали, сделали опись, пронумеровали и доставили в Ялту: там прямо на набережной ждали прихода транспорта из Одессы, куда намеревались эвакуировать музейные ценности. Транспорт не пришёл.

— Говорят, потопили, — нехотя сообщил музейным работникам прикреплённый к ним и ценностям сотрудник НКВД. — Повезём всё обратно.

И действительно, все ящики отвезли обратно в Алупку, распаковали и развесили картины по местам, расставив на прежние места и другие экспонаты. Загадочная история…

На полуострове шли тяжёлые бои. Герой Гражданской войны комбриг Василий Книга лихо атаковал немецкие танки в конном строю. Раненого генерала вывезли на Большую землю на самолёте, а конники полегли под взрывами, пулемётными очередями или попали в плен. Таких «командиров», как Книга, более чем хватало, не хватало Тухачевских. Вскоре в Алупку пришли немцы…

— Мы варвары, мы хотим быть варварами! Это почётное звание и мы будем достойны его! — вещал Адольф Гитлер.

Призывая к варварству, сам он тщательно собирал баснословной ценности художественную коллекцию и старался прослыть меценатом. Для использования Германией лучшего из художественного и культурного наследия завоёванных территорий в ведомстве рейхсминистра по делам оккупированных восточных областей рейхсляйтера Альфреда Розенберга создали специальный секретный айнзацштаб, работавший в тесном контакте с ведомством рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.

В трофейном документе под номером ПС-149 относительно деятельности штаба и подчинённых ему команд говорилось: «Айнзацштаб Розенберга по оккупированным областям имеет право проверять библиотеки, архивы и иные культурные организации всех видов и конфисковать их для выполнения заданий национал-социалистической партии».

Ещё в 1941 году пленённый Красной армией оберштурмфюрер СС доктор Форстер, принадлежавший к одной из команд айнзацштаба Розенберга письменно подтвердил в своих показаниях существование специально разработанной и согласованной с заправилами рейха «культурной программы» по вывозу в Фатерланд ценностей, имеющих большое художественное значение.