100 великих тайн Востока

Из сведений, переданных этими лазутчиками, он узнал, что главным «приставом» за ним был вовсе не чиновник – хозяин дома, а его соперник юз-баши, «человек добрый и честный, но очень скромный… Я стал приглашать его к себе одного, он боялся сего…». Но все-таки постепенно юз-баши склонился на сторону Муравьева. С другим чиновником Муравьев умудрялся его все время ссорить: «Всякий день я подсылал Петровича поджигать их».

Хан все размышлял. Муравьев передал ему письма от Ермолова и подарки от императора. Забавно вышло с подарками: одновременно хану принесли порох, свинец, кремни и две головы сахару в холстине. «Сей подарок они, кажется, растолковали как предположение войны в случае, если он не примет двух голов сахару и… которые по толкованию их изображали мир и сладкую дружбу. Но хан и то и другое взял».

В конце концов юз-баши удалось убедить хана принять Муравьева лично. Его вызвали в Хиву. По дороге он «видел несколько несчастных русских, которые снимали шапки и просили меня вполголоса спасти их». По сведениям, которые собрали лазутчики, в Хиве было 30 тысяч рабов из персов и 3 тысячи – из русских. «Хозяева имеют право убивать невольников своих», – отмечал Муравьев.

На приеме у хана выяснилось, что же так смущало хивинского владыку: он не мог понять, зачем в действительности русский к нему явился. В письмах от Ермолова и императора ничего конкретно не говорилось, кроме предложений о дружбе. Муравьев сам, по собственной инициативе заговорил о том, что надо бы пускать караваны не из Астрахани, как было до этого, а сразу из Красноводского залива – путь вдвое меньший, а русские купцы привозили бы туда все необходимые товары. Хан заявил, что ему это не надо: у залива живут туркмены, более преданные персам, а не ему. Муравьев пытался заверить, что если хан начнет союзничать с Россией, то туркмены «будут ваши же слуги». Но Магмет-Рахим заявил, что России нужно решать самой свои проблемы с неприятелями, а он ни в чем таком участвовать не желает.

Наконец Муравьев был отпущен домой. Перед отправкой произошло еще одно важное происшествие. Одно из его ружей оказалось неисправным. Юз-баши привел белокурого юношу, чтобы починить его. Это был русский, который ружья не починил, но вложил в ствол записку – просьбу к российскому императору от всех пленных спасти их от неволи.

Вместе с Муравьевым были направлены послы от хана в Петербург.

Теперь для Муравьева основной проблемой было добраться до русских мест. Он подозревал, что пока его содержали под стражей, корвет уплыл из залива. На этот случай он решил: «Собрать трухменцев и идти набегом на Астрабад. Последствия же сего меня мало беспокоили». Но все обошлось: корвет дождался посла.

После этого началась обидная рутина: выяснилось, что Ермолов не очень доверяет его сведениям, а судьба русских пленных и вовсе его не волнует. Предложение Муравьева поставить в Красноводском заливе настоящую крепость тоже не вызвало у кавказского главнокомандующего энтузиазма. Не заинтересовали его и туркмены, готовые принять русское подданство. С хивинскими послами он толком не поговорил и отправил их домой. Когда Муравьев был на приеме у государя Александра Павловича в Петербурге, тот весьма расчувствовался, узнав об участи пленных, и решил срочно направить хану приказ их немедленно освободить. Николай Николаевич только поразился монаршей наивности. В результате все усилия, им предпринятые, вся та ловкость, с которой он избежал опасности и умудрился заручиться некоторой дружбой хивинского хана, оказались напрасными.

Караваны продолжали ходить, их продолжали время от времени грабить хивинские подданные. Никаких военных приготовлений, на которые можно было надеяться для освобождения пленных или даже для обеспечения безопасного следования караванов в Индию, тоже не было сделано.

Муравьев полагал, как и многие путешественники до него, что лишь покорение Хивы даст России выгоды торговли с Востоком. Однако только через 20 лет случился поход русской армии на Хиву, да и тот не увенчался успехом.

Ценность миссии первого русского агента-одиночки свелась исключительно к научной информации в его дневниках…

Муркрофт: судьба застрельщика

Уильям Муркрофт прославился своими достижениями сразу в нескольких областях. Во-первых, он путешествовал по самым малоизученным областям Востока и весьма дотошно описал все свои впечатления. От него осталось 10 тысяч страниц рукописей. Во-вторых, он был одним из первых англичан, всерьез напуганных угрозой вторжения русской армии в Индию, Китай и Тибет. Именно из-за этой своей одержимости он стал первым в создании эффективной сети лазутчиков в Персии, Афганистане и Средней Азии, призванной поставлять сведения обо всех ходах противника. Если разведчики предшествующего периода в основном были англичанами, время от времени направляемыми в те или иные восточные города со щекотливыми поручениями, то лазутчики Муркрофта были местными. Они регулярно поставляли ему сведения – как шпионского характера, так и научного.