100 великих тайн Второй мировой

В огромном зале старинного веронского замка Кастельвеккьо было темно и холодно. Медленно, словно нехотя, занималась заря в этот день, 8 января 1944 года, и казалось, день не наступит никогда. Замок Кастельвеккьо был построен в XIV веке на берегу реки Адидже, и с кварталом Тренто его связывал изумительной красоты мост Скалигеров. Зал украшали картины художников XVI и XVII веков, скульптуры эпохи Возрождения. Посреди всего этого холодного великолепия в безмолвном ожидании сидели арестованные.

Их было шестеро, занявших места на стульях слева от трибунала. Шестеро бывших сподвижников Муссолини, шестеро высокопоставленных фашистских чинов, членов Большого совета. Они оказались здесь за то, что около полугода назад, 25 июля, посмели поднять голос против дуче. Обвинительное заключение отличалось точностью формулировок и исключало любую двусмысленность. По мнению судей, шестеро арестованных были повинны в «измене и пособничестве врагу, в предательстве и многократном покушении на независимость государства, в частности, во время голосования, проходившего на заседании Большого совета 25 июля, в Риме».

Они молча выслушали обвинение: 78-летний маршал Эмилио де Боно, 45-летний Туллио Чианетти, 45-летний Карлуччо Парески, 45-летний Лючано Готтарди, 65-летний Джованни Маринелли. Шестым был граф Галеаццо Чиано — граф Чиано, к 41 году успевший побывать членом Большого совета и министром иностранных дел Италии и продолжавший оставаться зятем Бенито Муссолини.

Итак, Муссолини отдал под суд собственного зятя за «измену идее». Отдал, хотя знал: наказание, в случае вынесения обвинительного приговора, может быть только одно: смертная казнь. Но он ведь был мужем его дочери Эдды, отцом его внуков! Однако соображения подобного рода могли остановить кого угодно, только не Бенито Муссолини. Недаром Андре Брисо, один из видных специалистов по современной истории, называл веронскую трагедию «шекспировской драмой XX века».

* * *

25 июля 1943 года. Рим, Венецианский дворец. В зале — члены Большого фашистского совета. Большой совет должен рассмотреть повестку дня, предложенную одним из них — Дино Гранди, человеком, которого знают как ближайшего сподвижника Муссолини и одного из основоположников идеологии фашизма. Между тем подготовленная им для нынешнего заседания повестка отражает явное недоверие к руководству. В действительности Дино Гранди первым осмелился выразить то, о чём думали почти все остальные: Муссолини толкает Италию к катастрофе. Для спасения Италии остаётся лишь один путь: вытянуть её из лагеря побеждённых, то есть порвать с гитлеровской коалицией. Если Муссолини не согласится пойти на это, необходимо добиться его отставки, а всю полноту власти возложить на короля Виктора Эммануила III.

Ровно в 17.00 членов Большого совета пригласили в зал заседаний, а сразу за ними появился и Муссолини. Секретарь партии Скорца громко произнёс: «Салют дуче!» — «За нас!» — отозвались 27 человек, вскидывая руку в фашистском приветствии.

Дуче вынимает из портфеля бумаги и раскладывает их на столе: «Я созвал Большой совет, согласуясь с выраженным вами желанием и в надежде услышать от каждого из вас его личную оценку сегодняшнего положения в стране». Снова и снова он повторяет, что любая война всегда непопулярна, что нужно, несмотря ни на что, проявлять твёрдость, что Англия остаётся врагом номер один, что в любом случае Италия связана союзными обязательствами. В заключение он говорит: «Большой совет должен дать ответ на более широкие вопросы: война или мир? Упорное сопротивление или безоговорочная капитуляция?»

В зале повисла гнетущая тишина. Наконец старый маршал де Боно берёт слово. Он пытается защитить армию и военное командование.

Но когда он предлагает продолжать упорное сопротивление, его прерывают сразу несколько голосов. Боттаи уже просто кричит: «Дуче, ты лишил нас последних иллюзий нашей способности к обороне»

Слово берёт Гранди. Он заранее подготовился к сегодняшнему заседанию и сейчас зачитывает отрывки из предлагаемой им резолюции: «Большой совет требует… немедленного восстановления всех функций и ответственности, возложенных на короля, на Большой совет, на правительство, на парламент и корпорации, в соответствии с положениями Конституции». Гранди отважно бросает: «Муссолини, ставший героем парадов, массовых демонстраций и танцевальных ансамблей, нам не нужен!»

И снова в зале тишина. Наконец раздаётся усталый голос Муссолини. Оказывается, он просто представляет следующее слово министру народной культуры Польверелли. И тогда с места поднимается Галеаццо Чиано. Высказав критику в адрес Германии, он тем не менее заявляет: «Никогда, ни при каких обстоятельствах мы не изменяли нашим договорённостям с Германией».