100 великих узников

По одной из версий, в Шаратон маркиз прибыл крепким стариком, с представительной внешностью и красивыми белыми волосами; старческой немощи в нем не замечалось. Он был любезен и чрезвычайно вежлив, но при всяком обращении к нему изрыгал своим мягким голосом поток грязных ругательств. Как больной, де Сад пользовался относительной свободой, которую употребил на то, чтобы учить окружающих безнравственности, например, во время прогулок рисовал на песке двора непристойные фигуры. Ройе-Коляр, один из самых выдающихся психиатров Шаратона, не считал маркиза душевнобольным и настоятельно требовал удалить его из больницы. В своих докладах он не раз указывал на чрезвычайно вредное влияние, которое маркиз оказывал на настоящих больных.

В Шаратоне де Сад пробыл 14 лет и умер 2 декабря 1814 года.

Бунтовщик хуже Пугачева

30 июня 1790 года в загородный дом управляющего Петербургской портовой таможней А.Н. Радищева явился полицейский офицер с ордером на арест. Но еще накануне писатель велел своему дворовому человеку сжечь все оставшиеся экземпляры книги «Путешествие из Петербурга в Москву», вместе с которыми в огонь полетело множество других бумаг. Писатель хотел было даже бежать, до пограничного города Риги – рукой подать, а там ищи ветра в поле… Но тогда домашних истерзают допросами, так что уж лучше самому за все отвечать.

Еще когда в Петербурге образовалось «Общество друзей словесных наук», А.Н. Радищев стал активным его членом. В журнале «Беседующий гражданин», издаваемом этим обществом, была напечатана «Беседа о том, что есть сын Отечества», в которой он проводил мысль о том, что сыном отечества не может считаться тот, кто угнетает себе подобных. Самые страстные строки этой «Беседы» были посвящены тяжелому положению крестьян, и автор подчеркивал, что путем коварства и насилия они доведены до положения тяглового скота, угнетены, унижены и презрены. Труд их, нечеловечески тяжелый, бессмыслен, потому что приносит пользу не государству, а мучителям-помещикам. Конец своим страданиям крестьяне видят только в смерти, которую считают избавительницей. Эта небольшая статья и стала прологом к знаменитому «Путешествию из Петербурга в Москву», над которым А.Н. Радищев работал целых 10 лет.

^{А.Н. Радищев}

В каждой строчке этого произведения безжалостно обнажались противоречия между показным благоденствием и жестокой действительностью. Версту за верстой, станцию за станцией проезжает путешественник, и везде перед его глазами встает темный мир крепостников и бесправный, угнетенный народ, непосильно работающий, но живущий в непросветной нищете. Какой бы области жизни ни коснулся А.Н. Радищев, всюду он видит поругание «священного имени закона». Все, что слышал писатель в детстве о жестокостях помещиков и с чем познакомился, работая в Сенате, – весь опыт своей жизни А.Н. Радищев вложил в свою книгу, осмелившись заявить о позоре и вреде крепостного права.

В конце мая 1790 года «Путешествие из Петербурга в Москву» вышло из печати, и одной из первых его читательниц стала императрица Екатерина II. Негодованию ее не было предела. Над Францией реяли революционные знамена, голодный народ поднялся против своих правителей, пала Бастилия… А тут еще эта книга, зараженная «французским заблуждением и непочтением к властям», прямо призывает к крестьянскому бунту. И императрица решила расправиться с автором, чтобы другим было неповадно. Она приказала арестовать А.Н. Радищева и посадить его в Петропавловскую крепость, а крамольное произведение сжечь. В указе о предании автора «Путешествия из Петербурга в Москву» суду Уголовной палаты разгневанная императрица писала, что его книга наполнена «самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, умаляющими должное к властям уважение; стремящимися к тому, чтоб произвесть в народе негодование противу начальников и начальства, наконец, оскорбительными изражениями противу сана и власти царской».

Екатерину II особенно беспокоил вопрос, не имел ли автор «сообщников к произведению намерений, в сей книге изображенных». Чтобы сильнее покарать дерзкого писателя, императрица поручила вести следствие С.И. Шешковскому – одному из самых страшных мастеров сыскного дела, известному своей свирепостью. Карьера его началась с успехов, достигнутых им «допросами с пристрастием». Он «питал пристрастие к батогам, плетям и розгам», и во время допросов одно из его излюбленных средств было таким: хватит допрашиваемого палкой под самым подбородком так, что у того зубы трещат, а иногда и выскакивают… Как уж тут не признаться? К концу 1780-х годов С.И. Шешковский был полным хозяином политического сыска в России, и А.С. Пушкин назвал его «домашним палачом Екатерины II».