100 великих узников

В 1884 году в крепость в четвертый раз был заключен Герман Лопатин – человек яркой индивидуальности. Он не был членом какой-либо партии, но соприкасался с членами многих групп и кружков. Друг Карла Маркса, он был первым переводчиком его фундаментального труда «Капитал»; в 1884 году с группой товарищей вернулся из-за границы, чтобы восстановить партию «Народная воля». Дело повелось активно, но в октябре Герман Лопатин был арестован: взятые у него и у других лиц списки привели к многочисленным арестам, и в Трубецком бастионе Петропавловской крепости оказались Н.М. Салова, П.Ф. Якубович и многие другие. В 1887 году 15 человек были приговорены к смертной казни, которую потом им заменили каторгой; пятерых отправили в Шлиссельбургскую крепость, где Г. Лопатин провел 18 лет…

«Новая тюрьма» Шлиссельбурга

«Новая тюрьма» представляла собой два двухэтажных каменных здания, объединенных общей крышей. Разделялись они широким коридором, устланным толстыми веревочными матами; вдоль камер верхнего этажа шли висячие железные галереи, которые против входа в камеру № 26 соединялись так называемым «мостиком вздохов». Между галереями была натянута веревочная сетка[55], чтобы во время вывода на прогулку узник не мог покончить с собой. Через особые ворота в стене цитадели можно было пройти в Старую тюрьму, в которой было 10 камер.

Для «Новой тюрьмы» Шлиссельбурга подбирали и подходящий штат тюремщиков из испытанных жандармов. Многие из них, зарекомендовавшие себя еще службой в Алексеевском равелине, и на новом месте службы должны были забыть о живой жизни и своей семье… Они не имели права разговаривать не только с узниками, но даже между собой не могли обмолвиться словом. В.С. Панкратов в своей книге «Жизнь в Шлиссельбурге» писал впоследствии: «Один даже совсем онемел, разучился говорить… Когда открылись мастерские и жандармам было позволено отвечать на наши вопросы, этот несчастный не мог вымолвить ни слова по-человечески». Смотрителем шлиссельбургской тюрьмы назначили все того же М.Е. Соколова («Ирода»), который был бесконечно доволен своим новым положением и безоглядно выполнял все приказания начальства. Вера Фигнер, просидевшая в «Новой тюрьме» 20 лет, писала об «Ироде»: «Это была настоящая сторожевая собака. Он служил не за страх, а за совесть, и любил свое дело – гнусное ремесло палача». Все дни свои и даже ночи М.Е. Соколов проводил в тюрьме, никому на свете не доверял ключей от камер, всегда сам обходил заключенных и даже по ночам несколько раз заглядывал в их камеры, вникал в малейшие детали тюремной жизни, даже присутствовал при мытье и стрижке арестантов. Ни один из жандармов не мог войти в камеру заключенного иначе как в присутствии неутомимого «Ирода», он сопровождал также доктора и священника.

^{Бастионы Шлиссельбурга}

В «Новой тюрьме» Шлиссельбурга было 40 камер, которые даже по окраске своей были схожи с гробами. 1 августа 1884 года в них из Алексеевского равелина и казематов Трубецкого бастиона перевели 9 заключенных, потом еще 10 человек с Карийской каторги… Узники, прибывшие из равелина, были больны и сильно истощены. Для короткого переезда из одной крепости в другую их заковали в ножные и ручные кандалы и везли на барже, превратившейся, таким образом, в плавучую тюрьму. Ювачев впоследствии вспоминал: «Кандалы, надетые наспех – без подкандальников, мучительно затрудняли ходьбу, тем более что усердные жандармы почти бегом доставляли арестантов с баржи в комендатуру. Кандалы отвисали, и железные кольца своими краями врезались в ноги. Боль была едва выносимая».