100 великих узников

В январе 1943 года в Хаммельбург доставили раненого советского танкиста П.С. Махуру, взятого в плен под Сталинградом. П.С. Махура, которого Д.М. Карбышев знал еще до войны, рассказал о прорыве немецкой обороны и об окружении армии генерала-фельдмаршала Ф. Паулюса. Подпольная организация распространила эту радостную весть по всему лагерю, и о сталинградской победе советского народа узнали узники всех национальностей. Даже инвалиды и больные вылезали из бараков, чтобы своими глазами увидеть живого участника великой победы – танкиста П.С. Махуру.

Лагерное начальство, обеспокоенное сплочением военнопленных и их подпольной борьбой, в начале 1943 года стало небольшими группами отправлять пленных в разные стороны – кого в Нюрнберг, кого дальше, а кого в такие места, откуда возврата уже не было… Д.М. Карбышева перевезли в Берлин – в штаб инженерных войск. Здесь его посадили в настоящий каменный мешок, в котором над головой ярко горела электрическая лампа. Старый генерал потерял счет времени, сутки здесь не делились на дни и ночи, прогулок не было. Однажды Д.М. Карбышева вызвали к профессору Г. Раубенгеймеру, за научными трудами которого он постоянно следил до войны. Немецкий профессор снова предложил ему сотрудничать: его освободят из лагеря, он будет жить в Берлине и получать жалованье по чину. И Д.М. Карбышев снова отказался. Генерала отправили в лагерь военнопленных в Нюрнберг, где содержались узники из многих стран Европы. И в этом лагере Д.М. Карбышев сразу же включился в деятельность Комитета сопротивления фашизму. Перед членами организации стояла ответственная задача – связаться с иностранными рабочими, которых было очень много на военных заводах Нюрнберга, и организовать саботаж и диверсии. Несмотря на всю сложность, задания подпольного комитета выполнялись: так, например, на одном из заводов советский офицер вывел из строя стотонный пресс, на другом – взорвали склад боеприпасов, советские девушки подожгли в Нюрнберге больничную кассу…

Об антифашистской деятельности Д.М. Карбышева стало известно гестапо, и в первой половине июля 1943 года его перевели из лазарета в общелагерный блок 7-ц, оттуда бросили потом в одиночную камеру Нюрнбергской тюрьмы. Впоследствии в берлинской канцелярии вермахта был обнаружен документ, равносильный смертному приговору: «Этот крупный советский фортификатор, кадровый офицер старой русской армии; человек, которому перевалило за шестьдесят лет, оказался насквозь зараженным большевистским духом, фанатически преданным идее верности, воинскому долгу и патриотизму… Карбышева можно считать безнадежным в смысле использования его у нас в качестве специалиста военно-инженерного дела». На документе красным карандашом была нанесена резолюция: «Направить в концлагерь Флоссенбург на каторжные работы. Не делать никаких скидок на звание и возраст».

В каторжный лагерь Д.М. Карбышева перевезли осенью 1943 года. Здесь на него надели полосатую одежду каторжника, на ноги – колодки и каждый день вместе с другими заключенными выводили на работу в каменоломни. Люди в полосатых одеждах таскали камни вручную или на парных носилках, над которыми склонялись их стриженые непокорные головы. Бодрость духа не покидала Д.М. Карбышева, тем более что и здесь действовала подпольная организация – Комитет советских военнопленных, которая была связана с организациями французских, чешских и немецких антифашистов. Он продолжил борьбу, и всему лагерю стал известен его призыв: «Не терять чести даже в бесчестье!» А также карбышевский приказ: «Плен – страшная штука, но ведь это тоже война. И пока война идет на Родине, мы должны бороться здесь. Поступайте так, как нужно в интересах Родины, и говорите всем, что это я вам приказал!» Он был страшен фашистам даже в полосатой одежде, на деревянных колодках – высохший, больной, едва передвигавший распухшие ноги…

Потом были концентрационные лагеря Майданек, Освенцим, Заксенхаузен… Врач Л.И. Гофман, узник Майданека и Освенцима, впоследствии вспоминал, что на все предложения и любые условия Д.М. Карбышев отвечал: «Предательство Родины – наибольшее преступление, немыслимое для меня. Воинскую честь я всегда ставил превыше своей жизни. Я не способен на жалость и вечный позор».

В Майданеке к нему приходили различные подозрительные особы, предлагавшие всяческие услуги и выгодную работу. Особый интерес к русскому ученому проявлял некий инженер, именовавший себя лауреатом Нобелевской премии. Он предлагал Д.М. Карбышеву работать у себя в научно-исследовательском учреждении, но однажды советский генерал увидел его в мундире эсэсовца и понял, что его пытаются шантажировать. В другой раз Д.М. Карбышеву принесли 1000 немецких марок под видом возврата якобы отобранных у него денег и предложили расписаться за них. Его фамилия числилась в ведомости, по которой выдавали зарплату воинской части из «добровольческой армии Власова». В знак протеста советский генерал объявил не первую уже голодовку.