100 великих загадок истории

«2 августа нынешнего (1922. — Прим. авт.) года женщина, называющая себя великой княжной Анастасией, рассказала мне, что её спас от смерти русский солдат Александр Чайковский. С его семьёй (его матерью Марией, восемнадцатилетней сестрой Верунечкой и младшим братом Сергеем) Анастасия Николаевна приехала в Бухарест и оставалась там до 1920 г. От Чайковского она родила ребёнка, мальчика, которому сейчас должно быть около трёх лет. У него, как и у отца, чёрные волосы, а глаза того же цвета, что у матери. В 1920 г., когда Чайковский был убит в уличной перестрелке, она, не сказав никому ни слова, бежала из Бухареста и добралась до Берлина. Здесь она сняла комнату в небольшом пансионе на Фридрихштрассе, названия его она не знает. Ребёнок, по её словам, остался у Чайковских, и она умоляла помочь ей найти его».

Что произошло дальше? Очевидно, что Клейсты окончательно убедились, что перед ними самозванка. Во всяком случае, спустя два дня после заявления «Анастасии» о намерении «отстаивать свои права», она оказалась на улице. Биографы самозванки утверждают, что она покинула дом Клейстов сама, но в то же время известно, что Клейсты не горели желанием снова приютить её.

Через три дня после бегства «Анастасии» из дома Клейстов её встретил инженер Айнике, тот самый, который приезжал к ней в клинику в Дальдорф вместе с ротмистром Швабе. «Анастасия» как раз выходила из дома, где жила её наперсница и бывшая соседка по палате — Мария Пойтерт. На все расспросы Айнике «Анастасия» не отвечала, замкнувшись в себе.

Какое-то время «Анастасия» жила у Айнике, затем её взял на попечение важный немецкий чиновник: доктор Грунберг, инспектор полиции. Это было уже серьёзно: судьбой самозванки заинтересовались власти.

«Я решил отвезти Анни в наше поместье Нойхов-Тельтоф — вспоминал Грунберг, — отдых в деревне благотворно сказался бы на её здоровье. Два года, проведённые в Дальдорфе, совершенно расстроили её нервы. Рассудок временами ей не подчиняется: результат ранения головы, вернее, ужасного удара прикладом. Но об этом чуть позже. Кроме того, у неё не лучшая по части здоровья наследственность. Когда она жила у меня, я решил, согласовав это с правительственным советником, которому я рассказал всю историю, предпринять, наконец, какие-то шаги для того, чтобы официально удостоверить её личность».

Грунберг кое-что не договаривает, но фигура «правительственного советника», выплывшая из его воспоминаний, ясно указывает на то, что судьбой самозванки заинтересовались на самом высоком уровне: если это действительно царская дочь, то эту карту можно было грамотно разыграть в интересах побеждённой и униженной Версальским миром Германии. Если же это самозванка, то тоже не беда: «натаскать» эту пациентку психбольницы и сделать из неё «настоящую Анастасию» несложно, тем более что эмиграция уже взбудоражена её появлением.

«Мы смогли уговорить прусскую принцессу приехать к нам под вымышленным именем», — пишет герр Грунберг. Кто это «мы»? Лично герр Грунберг со своим приятелем, «правительственным советником»? Можно ли верить в то, что прусская принцесса согласилась ехать в Германию под вымышленным именем, откликнувшись на приглашение и уговоры двух частных лиц?

«В конце августа 1922 г., по просьбе советника Гэбеля и инспектора полиции доктора Грунберга, я согласилась приехать в Берлин, чтобы повидать загадочную женщину, называющую себя моей племянницей Анастасией, — вспоминает принцесса Ирен. — Доктор Грунберг доставил меня в свой деревенский дом под Берлином, где незнакомка жила под именем „мадемуазель Анни“. Мой приезд был неожиданным, она не могла знать заранее, кто я, и потому не была смущена моим появлением. Я убедилась тотчас же, что это не могла быть одна их моих племянниц. Хотя я не видела их в течение девяти лет, но что-то характерное в чертах лица (расположение глаз, форма ушей и т. д.) не могло измениться настолько. На первый взгляд, незнакомка была немного похожа на великую княжну Татьяну…

Я покинула дом в твёрдом убеждении, что это не моя племянница. Я не питала ни малейших иллюзий на сей счёт».

Грунберг утверждает, что на следующий день «Анни» якобы сказала, что вчерашняя посетительница была «её тётя Ирен». Но в эти слова Грунберга как-то не очень верится — ведь он в этой истории явно «лицо заинтересованное».