100 волшебных сказок мира

– Ты не к шейху пришла, на приеме к которому это было бы уместно, – продолжал ворчать профессор.

Тем временем подали закуски и вино. Ни то, ни другое не могло понравиться своим восточным колоритом профессорской семье, только шербет, который таял во рту, немного исправил положение, да и то лишь в глазах дам. После такого приема уже и речи быть не могло о потенциальной свадьбе. Бедный Горацио не знал, куда ему провалиться от стыда, чтобы выдержать все удары судьбы, выпавшие на его долю.

– Вы крайне неблагоразумный юноша, если хотели этой роскошью пустить мне пыль в глаза. Или вы думали, что можете затмить своим богатством, происхождение которого мне до сих пор не ясно, королеву, продли Боже ее дни? Так нас этим не купишь, – свирепо рычал профессор, – я ценю в людях ум и бережливость, в сегодняшнем же вашем поведении я не наблюдал ни того, ни другого. Надеюсь, что вы лишите нас удовольствия впредь видеть вас в нашем доме.

Сказав так, профессор вместе со своей семьей двинулся к выходу.

– Но, г-н Фютвой, я смогу вам все пояснить, – взмолился Гораций.

– Вы действительно так думаете? – с усмешкой снисхождения промолвил профессор.

– Г-н профессор, позвольте мне вам все рассказать, но только с глазу на глаз, – Гораций решил, что лишь правдой он сможет достучаться до сердца старого и черствого чурбана.

– Что ж, я дам вам такой шанс, сейчас я отправлю своих дам домой и вернусь к вам, а тем временем я бы на вашем месте нашел бы самые убедительные аргументы, на которые вы только способны, чтобы вернуть себе честь и достоинство в наших глазах, – промолвил Фютвой и вышел из дома.

Прошло совсем немного времени, как профессор вернулся обратно к Горацию и уселся обратно на подушку.

– Профессор, прежде всего я хотел бы вам сообщить, что хочу просить руки вашей дочери, – начал было Гораций, но профессор не дал ему возможности закончить.

– Вы не знаете, о чем просите, да к тому же вы пали в моих глазах так низко, что не видать вам Сильвию своей женой как своих ушей, – на удивление спокойно проговорил профессор, – для меня совершенно очевидно, что вы, милостивый государь, для нее не пара, и если вы для этого попросили меня вернуться, то только зря потратили мое время.

– Нет, не только по этой причине, – сказал Гораций уже в спину профессору, на что тот повернулся к нему лицом, – я хотел вам поведать истинную природу этого восточного колорита, быть может, тогда вы меня поймете и простите, быть может, тогда вы пересмотрите свое решение относительно нас с Сильвией.

И Гораций поведал всю невероятную историю, которая с ним произошла после посещения аукциона, на который его послал профессор. Тот выслушал юношу весьма терпеливо, не прерывая, а лишь громко сопя. Когда Гораций закончил, профессор начал свою речь весьма ласково и вкрадчиво:

– Послушайте, мой дорогой друг, вы много работали и сильно устали, вот вам и привиделся этот джинн, а еще я, старый дурак, привязался к вам с этим аукционом. Вот ваша еще не до конца сформировавшаяся и окрепшая психика и не выдержала. Мой вам совет – поезжайте отдохните, смените обстановку, и увидите: ваша навязчивая идея оставит вас. Сделайте так, как я говорю.

– То есть вы мне так и не поверили, – разочарованно вздохнул Гораций, – но если джинн плод моего воображения, то как объяснить все это? – Гораций обвел руками окружающий их интерьер.

– Да все просто, мои рассказы вскружили вам голову, вот вы и собирали все это по крупицам, а сейчас выдаете за работу джинна, – уже теряя самообладание, проговорил Фютвой.

– О, послушайте, профессор, возьмите вот эту печать, именно ею была запечатана медная посудина, в которой находился джинн. На печати видны какие-то письмена, я думаю, что в них идет речь о пленнике сосуда, – промолвил Гораций, искренне надеясь, что на печати действительно надписи повествуют о Факраше.

– Хорошо, г-н Вентимор, давайте условимся вот о чем: если на печати речь идет о вашем сказочном джинне, то вы полностью реабилитируетесь в моих глазах и тогда мы сможем говорить о вашей свадьбе с моей дочерью, но если там речь совершенно о чем-то другом, то вы следуете моему совету и отправляетесь на лечение, ну и, конечно, о свадьбе речи идти больше не будет, – подвел итоговую черту Фютвой, после чего, захватив печать и не прощаясь, вышел из дома Горация.

Как только за профессором закрылась дверь, сквозь стену вошел Факраш, он наблюдал странную картину: молодой человек, которого он так старался осыпать дарами, ходил из угла в угол, охватив свою голову руками, как это делает человек, чьи дела совсем плохи.

– Что случилось, мой неблагодарный друг, или тебе опять мои дары пришлись не по вкусу? – недоуменно спросил Факраш.

– Не по вкусу? Разве они мне могут прийтись по вкусу, из-за них же я потерял возможность жениться на Сильвии, а ее отец меня теперь вообще за человека не считает! Кто вас просил вмешиваться в мою жизнь? – чуть не плача вопрошал Гораций.