100 знаменитых анархистов и революционеров

Приказом командующего Санкт-Петербургским военным округом великого князя Владимира Александровича солдатам и казакам 8 января были розданы боевые патроны и было приказано стрелять. Без всякого предупреждения, без предложения разойтись по толпе были даны залпы. Первые выстрелы прогремели не у Зимнего дворца, а у Нарвских ворот. Было произведено пять залпов, два ряда рабочих упали; появились убитые и раненые. Люди бросились в разные стороны, давя задних. На Шлиссельбургском тракте рабочих встретили конные казаки; они теснили людей, били их нагайками, сбивали с ног, топтали лошадьми. Однако к двум часам дня вокруг Зимнего все равно собрались толпы народа. Площадь была оцеплена кавалерией, перед дворцом выстроилась пехота. Прогремели роковые залпы в упор. Солдаты стреляли по рабочим и у Троицкого моста, и на Васильевском острове, и на Невском проспекте, и на Казанской площади… В «кровавое воскресенье» народ потерял последнюю веру в богопомазанника – Государя Императора.

Интересно, что рядом с попом Гапоном в толпе демонстрантов на солдатские цепи шел и его друг – Петр Рутенберг, которому партия эсеров поручила убить царя, если тот выйдет к народу. Прикрыв собой Гапона, Рутенберг сумел вывести его из-под огня. Гапон скрылся в особняке Саввы Морозова, а вечером того же дня пробрался к Максиму Горькому, пообещавшему помочь ему эмигрировать. На следующий день после расстрела демонстрации Гапон обратился к рабочим с вдохновенным посланием, в котором навеки заклеймил «царя Каина», убившего своих братьев. Предавая проклятию Николая Романова, он заклинал рабочих помнить, что отныне их связывает пролитая вместе кровь.

Спустя десять дней после расстрела мирного шествия Николай II согласился принять депутацию рабочих. Призывы Гапона к «православному братству» закончились истреблением православных православными. Убитых набралось с тысячу. А раненых было две с половиной. Партия эсеров приговорила Гапона к исключительной мере наказания. Жертвы расстрела, упакованные в мешки из-под картошки, были тайно захоронены на разных кладбищах Петербурга. А Гапон объявил невинные жертвы ошибкой властей. Но уже через месяц после 9 января Гапон писал, что «у нас нет царя», и призывал рабочих к борьбе за свободу.

Вскоре Гапон бежал за границу. В Париже он знакомится с Лениным и вступает в РСДРП как самый знаменитый народный лидер (!). В мае 1905 года Гапон выходит из партии Ленина и вступает в партию эсеров. Он любил лесть и деньги, был избалован шумихой и известностью. В «Фонд Гапона» японский генеральный штаб переводит 50 тысяч франков. Эти деньги использовались революционерами для покупки парохода «Джон Крафтон», на котором планировалось переправить в Россию крупный груз оружия для боевиков. Есть сведения, что часть этой суммы Гапон проиграл в Монте-Карло и Ницце. В Париже он находился в постоянной связи с графом Витте, от которого тоже получал значительные суммы.

17 октября 1905 года Николай II личным манифестом объявляет амнистию всем участникам событий 9 января. После этого Гапон немедленно возвращается в Петербург и намеревается возродить «Общество фабричных и заводских рабочих», а также начать издавать рабочую газету. Для этого требовалась не только легальность, но и связи с полицией. В январе 1906 года газета «Русь» опубликовала статью «Долой маску», в которой назвала Гапона тайным агентом охранки, со своей стороны Департамент полиции предъявил ему обвинение в получении денег от «вражеской Японии».

В марте 1906 года полиция поручила Гапону завербовать Рутенберга, убедив того, что, будучи двойным агентом, он сможет оказать еще большую помощь рабочему делу. Рутенберг доложил о предложении Гапона известному провокатору и командиру «боевой организации» партии эсеров – Азефу. Интересно, что Азеф немедленно решает «убрать» Гапона «как провокатора», а вместе с ним и начальника политического отдела полиции Рачковского. Однако лидер эсеров Чернов настоял на проверке Гапона. Было решено, что во время встречи Гапона, Рачковского и Рутенберга эсеровские боевики подслушают их беседу, в которой, как они были уверены, речь пойдет «об измене» Гапона; и опытный эсеровский боевик, выйдя из укрытия, застрелит Гапона и Рачковского. Но Азеф предупредил Рачковского о готовящемся покушении, а боевик Иванов отказался стрелять в Гапона, не имея прямых доказательств его измены. Но тот же Азеф продолжал настаивать на немедленной ликвидации Гапона. Для этого была снята пустующая дача в Озерках под Петербургом, и Рутенберг, на которого возлагалась «миссия» покарать отступника, пригласил того на дачу. В соседней комнате засели три эсера-боевика. После того как Гапон вновь предложил Рутебергу сотрудничать с охранкой, боевики вбежали в комнату и кинулись к Гапону, обзывая его «продажной собакой». Рутенберг улизнул, не желая «марать руки», а боевики повесили Гапона, избив его перед этим.