1000 год. Когда началась глобализация

На этом наше кругосветное путешествие заканчивается. Мы следовали маршрутами, проложенными на рубеже 1000 года, и наблюдали, как они функционировали в последующие пятьсот лет. После 1500 года начинается новая – европейская – глава мировой истории. При этом более четырехсот лет европейцы полагались на свое превосходящее вооружение, чтобы по возможности использовать существующие торговые пути – и создавать новые там, где не было старых.

В 1497 году Васко да Гама обогнул мыс Доброй Надежды после плавания на юг вдоль побережья Западной Африки. Ко времени его экспедиции португальцы уже осознали, сколь опасно для жизни проникать в глубь (в «дебри») Африки, ибо у них не было никаких способов противодействия малярии, безжалостно косившей чужаков. Всякий раз, когда группа португальцев отправлялась в Африку сушей, потери оказывались огромными. Поэтому представлялось куда разумнее и правильнее строить порты на побережье, где путники могли бы отдохнуть, запастись припасами и приобрести любые товары, в которых они нуждались, – в первую очередь рабов и золото – из африканской глубинки. На этом первом этапе империалистического марша португальская империя напоминала очертаниями этакое ожерелье, составленное из «бусин»-портов – Кейптауна[102], Момбасы и Могадишо, среди прочих, – как бы нанизанных на береговую линию Африки.

Вот почему Эль-Мина, укрепленная торговая фактория на побережье Ганы, имела для них такое значение. Ее основание наглядно показало все выгоды торговли с опорой на береговую базу, куда португальские корабли могли двигаться от дома, забирать желаемые товары и возвращаться на родину. После появления португальской Эль-Мины африканские «коммерсанты» сместили существующие торговые пути из внутренних районов материка к побережью, чтобы доставлять золото и рабов в атлантические порты. Подобное изменение африканских торговых маршрутов случилось не впервые: когда на рубеже 1000 года Сиджильмаса сменила Зувилу в качестве ключевого торгового узла Северной Африки, привычные транссахарские пути (золотой и рабский) тоже сдвинулись к западу.

Стоило да Гаме обогнуть мыс Доброй Надежды, как он перестал – если оценивать его перемещения из нашего времени – считаться открывателем новых морских путей. Ведь он ступил на хорошо освоенный морской путь из Персидского залива в Китай; этот маршрут соединял портовые города Восточной Африки с портами Индийского океана. На этом маршруте не составляло труда найти лоцмана, способного провести четыре корабля да Гамы через Индийский океан в порт Каликута, прославленный своими пряностями. Лоцмана, который присоединился к да Гаме в Малинди, звали Малемо Кана (или Канака), и два источника, которые называют его по имени, сообщают, что он был мавром и умел говорить по-итальянски.

Маршрут, соединявший Китай с Африкой, был наиболее длинным и оставался наиболее активным морским торговым путем до 1492 года; важнейшим товаром, по нему доставлявшимся, были «ароматики», то есть благовония, пряности и душистая древесина. После 1492 года стали широко использоваться трансатлантический маршрут из Европы в Америку и транстихоокеанский из Америки на Филиппины; они заметно потеснили старый «персидский» маршрут, но отнюдь не заставили полностью от него отказаться.

Создавая собственную империю в Америке, испанцы захватили ацтекскую столицу Теночтитлан и основали Мехико, которому придали столичный статус. Колумб сознавал значимость и охват существующих американских торговых путей. В 1502 году, когда его люди взяли на абордаж огромное каноэ майя около острова Гуанаха, в 43 милях (70 км) к северу от Гондураса, он мгновенно оценил «все товары этой земли»: высококачественные ткани, ножи из обсидиана, медные колокольчики и деревянные мечи задолго до европейцев распространялись на территории между полуостровом Юкатан и Карибами.

Колумб не мог знать о местных торговых путях, которые связывали майянский север с американским юго-западом и долиной реки Миссисипи, а также с Панамой и Андами на юге, зато испанцы, двинувшиеся в Америку по его следам, сполна воспользовались этими древними маршрутами – и создали новые империи в Мексике и Перу.

В 1519 году, когда Кортес только прибыл в Мексику, он завел дружбу со знатной женщиной из ацтеков по имени Малинче, ранее плененной майя. Свободно владевшая майянским и языком науатль, на котором говорили ацтеки, она помогала Кортесу вести переговоры и заключать союзы с различными племенами, желавшими низвергнуть ацтеков. Испанцы овладели столицей ацтеков всего за два года в том числе стараниями этой Малинче. Располагавшаяся южнее империя инков оказалась столь же уязвимой, но по иной причине: Писарро, явившийся со стороны моря, из Панамы, прибыл в разгар местного конфликта из-за прав на главенство и сумел извлечь выгоду для себя и своей родины.