1000 год. Когда началась глобализация

Аль-Бируни жил в начале эпохи, которую сегодня именуют периодом суннитского интернационализма; этот термин ввел в обиход покойный профессор университета Чикаго Маршалл Ходжсон[70]. Пусть и утративший политическую цельность после распада империи Аббасидов, Ближний Восток оставался культурно единым. С 1000-х годов ученые, изучающие арабский или персидский языки, могли отыскать наставников и собеседников практически в любой точке исламского мира, и не вызывает поэтому удивления следующий шаг в сторону укрепления культурного единства – возникновение школ нового типа, иначе – медресе.

От прежних школ медресе отличались тем, что располагали средствами попечителей, а значит, могли предлагать ученикам проживание наряду с обучением. Большинство студентов-законоведов обучались у одного учителя довольно длительный срок, как правило, четыре года, после чего следовала стажировка, выражаясь современным языком, и каждый стремился получить лицензию, чтобы впоследствии наставлять прочих в законах и составлять юридические заключения. Проживание совместно с обучением привлекало таких студентов, и медресе сделались чрезвычайно популярными именно среди законоведов. Вообще медресе распространились со временем настолько широко, что в Каире, к примеру, на одной улице было семьдесят три учебных заведения, где преподавали знания по четырем основным суннитским юридическим направлениям[71].

Женщины не могли проживать в медресе, там не было отдельных женских комнат, но некоторые женщины, особенно из прославленных ученых семейств, все-таки продолжали учиться и могли похвастаться высокой образованностью. Тридцать семь биографических словарей, где перечисляются выдающиеся ученые и толкователи Корана, сохранили для нас имена сотен женщин-ученых. Двадцать три процента тех, кто упомянут в словаре 1201 года, составляли женщины. Многочисленные женщины-ученые добивались таких успехов, что мужчины, включая тех, кто не принадлежал к родичам этих женщин, приходили к ним учиться. Информация об учителях и учениках расходилась по тем же каналам и маршрутам, какими перемещались коммерческие товары, так что даже люди, не покидавшие своих домов, все же приобщались к новому мышлению, одновременно приобретая новые вещи.

Ученые и студенты свободно перемещались между странами в пределах исламского мира, если не препятствовали войны. Когда аль-Бируни принял решение покинуть Бухару в 998 году, он руководствовался вовсе не академическими причинами, а желанием избежать беспорядков. Ведь воины-рабы Саманидов все чаще бунтовали. На протяжении десятого столетия Саманиды испытывали значительные затруднения с привлечением молодежи из землевладельческих семейств (элиты) на государственные должности и на воинскую службу, а потому вакансии приходилось заполнять рабами-тюрками.

Опасность и порочность такого положения дел стали очевидными почти сразу. В 914 году солдаты-тюрки убили правителя из династии Саманидов, а в 943 году они заставили его преемника отречься от престола. Далее правление Саманидов превратилось в фикцию; воины-рабы всем заправляли, а потомки легендарного Самана оказались их марионетками – как случилось, напомню, с аббасидскими халифами, которые стали марионетками Буидов после 945 года.

В 961 году, когда две фракции воинов-рабов не смогли договориться по кандидатуре нового правителя, некий военачальник, сам бывший раб по имени Алп-Тегин, бежал из владений Саманидов. (Тюркское слово «тегин» переводится как «господин, князь»; его обычно добавляли к именам воинов-рабов.) Алп-Тегин увел своих соратников к отдаленному форпосту – городу Газна (ныне Газни) в Афганистане. Номинально подчинявшийся Саманидам, но фактически полностью независимый, Алп-Тегин создал новую державу, а средства добывал в набегах на Дели и северную Индию. После кончины Алп-Тегина в 963 году его воины стали выбирать достойных среди себя: одни были рабами, другие свободными, но никто из них не провластвовал долго. В 998 году вожаком выбрали Махмуда, сына воина-раба. В возрасте двадцати семи лет он встал во главе одной из ключевых держав Центральной Азии, и династия Газневидов понесла ислам в Афганистан, прежде приверженный буддизму.

Махмуд заявлял, что борется за свободу плененных аббасидских халифов, которые, несмотря на плен, продолжали считаться духовными лидерами мусульманской общины. Благоволя Махмуду, халиф назначил его «губернатором» Хорасана, области на юго-восточном побережье Каспийского моря. В 999 году халиф вознаградил Махмуда двумя титулами: «Десница династии» и «Ревнитель веры». Также он подарил ему одежду со своего плеча – крайне личный дар, ведь одежда сохраняет запах того, кто ее носит.

Первым из тех, кто стал правителем, будучи по происхождению рабом, Махмуд удостоился милости халифа. Современники принялись именовать его султаном, то есть «властителем»[72], и этот титул отражал могущество Махмуда. Основав династию Газневидов, Махмуд правил полных 32 года, а скончался в 1030 году в возрасте 59 лет.