1000 лет после смерти (СИ)

Но правда жизни, истина, заключается в том, что человек – это не автомобиль, человек – это вселенная. Люди все разные. Кто-то рождён, чтобы писать бессмертную музыку, кто-то рождён, чтобы быть лучшим в мире егерем и охранять природу, любить деревья и цветы, кто-то рождён, чтобы создавать новые космические корабли. Ваши способности, ваши предначертания, поверь мне, ну никак не связаны с годом вашего выпуска.

Давай вспомним судьбу гениального Альберта Эйнштейна. В 4 года Эйнштейн не разговаривал, в 7 лет его считали умственно отсталым ребенком. Если бы машина времени перенесла нас, и мы увидели молодого Эйнштейна, что мы бы с тобой сказали? Обычный клерк, которому 23 года, работает в маленьком швейцарском городке Берн, в маленьком патентном бюро. Разве мы могли бы увидеть в нем гения, который изменит мир? Глядя на этого маленького, незаметного клерка, мог бы сказать: «Портреты этого человека будут украшать многие школы и университеты мира. Ироничное, веселое лицо Эйнштейна станет символом гения». Смог бы ты сказать, глядя на этого обычного, ничем не выделяющегося служащего, что этот человек изменит мир?

– Честно признаюсь, Учитель, я бы так не сказал.

– Приведу тебе еще несколько историй из жизни великих. Один из моих любимейших скульпторов, Огюст Роден, четыре раза пробовал и не смог поступить в парижскую Академию искусств. Его отец смеялся над ним, издевался и постоянно ему говорил: «Мой сын идиот! Не может с четвертого раза поступить в художественную Академию». Скажи мне, дорогой Павел, – продолжил Учитель, – можешь ли ты сегодня вспомнить кого-то из тех академиков, которые не приняли великого Родена учиться, которые не смогли рассмотреть в нём талант? Назови мне имя, хотя бы одного из этих людей, странных людей, которые называли себя академиками?

– Честно признаюсь, – сказал я. – я даже не знал, что есть какая-то Академия художеств в Париже.

– Вот видишь. Великий Бетховен, когда был юным музыкантом и композитором, постоянно слышал унижения от своего отца. Его отец в бешенстве кричал: «Мой сын бездарь, бестолочь! Если бы твоим отцом был Моцарт, он бы выгнал тебя из дома!» Такую оценку давал отец таланту своего сына. Никто сегодня и не вспомнит, как звали отца Бетховена. Но музыка Бетховена будет жить вечно.

Родители Дарвина сокрушались, глядя на увлечения своего ребенка. Отец с болью в сердце говорил: «Моего сына интересуют только собаки и растения!»

– Учитель, – не выдержал я, – а как вы относитесь, какое ваше отношение к теории Дарвина?

– Это неважно, – продолжал Учитель, – важно мужество этого человека – пойти против всех религий, пойти против миллионов людей и отстаивать свою точку зрения. Поверь мне, дорогой Павел, это требует настоящего мужества, это требует настоящего героизма и величия души.

Вернемся к нашему спору. Люди сегодня настолько глупы и не осознанны, что воспринимают школьников как продукт, который выпускает конвейер. Они так и говорят: «Эти школьники такого-то года выпуска, а эти школьники выпущены в таком-то году». А школьники не могут сказать взрослым: «Взрослые, вы идиоты! Каждый из нас личность, каждый из нас гений! Каждый из нас – это отдельный свой мир, со своим предназначением, со своей судьбой!» Школьники вынуждены смириться и быть исполнителями воли родителей. А часто волей родителей управляет стадное чувство, заблуждения, за которыми стоят бездушные наги. А взрослый 70-летний ученик, имеет возможность и право быть самим собой. Если он скажет себе, что я самый любознательный ученик на свете, если он посмотрит на себя, не как на старый автомобиль какого-то года выпуска, а как на ребёнка, как на самого любопытного ребёнка на свете, если он начнёт заниматься, задавать себе вопросы, отвечать, если он начнёт развивать себя, то неважно, сколько ученику лет. Он может реально изменить мир. 70-летний взрослый человек, став учеником Школы Победителей умываясь с утра, будет видеть в зеркале не свое уставшее от времени лицо, а юного, веселого, озорного, любознательного школьника! – торжественно произнес Мастер.

От волнения я потер друг о друга свои ладони.

– Учитель, – произнёс я – всё, что вы говорите, находит в моей душе очень сильный отклик! Правда, я всё понимаю, но простите меня, давайте будем с вами предельно откровенны. Вы серьёзно считаете, что 70 лет – это не закат жизни?

Мастер, как всегда, весело засмеялся, дружески хлопнул меня по плечу и, продолжая смеяться, произнес: