1000 лет радостей и печалей

Хотя деятельность группы «Звезд» и показала, что стремление к переменам в искусстве иногда может увенчаться успехом, правительство не допускало ни малейших признаков политического инакомыслия. Шестнадцатого октября 1979 года Вэй Цзиншэна привлекли к суду, а после слушания дела, которое продолжалось всего один день, его приговорили к пятнадцати годам тюрьмы по сфабрикованному обвинению в раскрытии военной тайны, сочинении реакционных эссе и контрреволюционной агитации. Необычайная строгость приговора оказала на меня огромное воздействие, продемонстрировав весь цинизм и жестокость китайского государства и фундаментальное неприятие Коммунистической партией свободы самовыражения. Суд над Вэй Цзиншэном положил конец краткой оттепели, пока «Стена демократии» оставалась полем политических дебатов, но теперь перспективы открывались нерадостные. Я поклялся, что уеду, как только представится возможность.

Глава 11. «Нью-Йорк, Нью-Йорк»

В 1981 году я подал заявку на обучение за границей с самостоятельным финансированием. В те времена о таком и не слыхивали, и в Киноакадемии мне сразу отказали. В ответ я пригрозил, что брошу учебу. Тогда они обратились в Министерство культуры за советом, и там одобрили мою заявку с условием, что перед отъездом Киноакадемия проведет для меня курс «патриотической подготовки» и «обучит хранить тайны».

В глазах многих желание учиться в Америке приравнивалось к государственной измене. Начиная с 1949 года для китайца было практически невозможно отправиться на учебу за границу, если ее не спонсировало государство. Китай находился в изоляции от стран Запада более тридцати лет, а от советского блока — более двадцати. Теперь, когда отношения с США и Европой возобновились, я был в числе первых студентов, которые поехали за рубеж за свой счет.

Получить паспорт было непросто. Сначала требовалось обзавестись разрешением с места работы и отнести его в Бюро общественной безопасности вместе с заявлением, которое рассматривали еще пристальнее, чем мои фальшивые билеты в кино.

Получить паспорт было сложно, но визу — еще сложнее. Только имея визу, можно было пойти в местное отделение полиции, чтобы отменить прописку по месту жительства и удостоверение личности, после чего надлежало вернуться в Управление общественной безопасности и забрать разрешение на выезд — без него нельзя купить билет на самолет за рубеж.

Сотрудник визового отделения американского посольства, высокий афроамериканец, бегло изъяснялся на нормативном китайском. Когда он узнал, что я изучаю анимацию, он сказал, что мне обязательно нужно посетить «Диснейленд». А затем выдал визу.

В 1981 году в Китае было ограниченное количество валюты, и перевести китайские наличные в доллары в Пекине можно было только в одном месте: в центральном отделении Банка Китая в районе Ванфуцзин. Я предъявил паспорт, пояснив, что доллары нужны на оплату автобуса от Нью-Йорка до Филадельфии (Чжоу Линь уже перевелась в Пенсильванский университет). Банковский служащий вытащил карту США, тщательно отмерил расстояние между двумя городами и, исходя из этого, выдал мне 30 долларов наличными. Когда я вышел из банка, то увидел снаружи крестьян с велосипедами, к багажникам которых были привязаны древние фарфоровые вазы, и иностранцев, которые изучали их товары и торговались. Эта сцена запомнилась надолго.

Я никак не мог дождаться момента отъезда. Мать провожала меня в путь 11 февраля 1981 года. Когда мы ехали в аэропорт, я пытался успокоить ее, беззаботно уверяя, что сейчас «еду домой», и обещая, что через десять лет ее сына будут считать вторым Пикассо.

Я ехал в Америку не ради западного образа жизни — скорее, я просто не мог больше выносить жизнь в Пекине. Незадолго до моего отъезда отец с многозначительным видом сказал, что в его времена из тех, кто уезжал учиться за границу, практически никто не оставался там по окончании учебы. «Времена изменились», — сказал я себе.

В последние минуты полета самолет кружил над Нью-Йорком, готовясь к посадке в аэропорту имени Джона Кеннеди. Я смотрел вниз на невероятный бурлящий мегаполис, где, как расплавленная сталь, текли потоки машин, и все, чему меня так усердно многие годы учили на родине, улетучилось, как дым.

Пока я ехал в Филадельфию, начался снегопад, а когда вышел из автобуса, то увидел стоящую в снегу Чжоу Линь. Мы снова были вместе, на другом краю света. Мы жили на втором этаже таунхауса, неподалеку от Пенсильванского университета.