1000 лет радостей и печалей

Через шесть месяцев непрерывной работы команды, которая перенесла многочисленные аресты, конфискации списков, удаления видео- и аудиозаписей, мы завершили расследование. Мы собирали на обломках школ образцы цемента и арматуры, изучали проекты некоторых зданий и нашли доказательства чудовищных изъянов в строительных работах. «Гражданское расследование» объединило данные по семнадцати округам, городам, уездам, поселкам и деревням, затронутым землетрясением; определило и уточнило имена 5196 погибших школьников, их возраст, пол, школу и класс, а также данные родителей. Интервью с сотнями семей, потерявших детей, завершали наш документальный фильм под названием «Щеки маленькой девочки» (Little Girl's Cheeks)[41].

В результате этого расследования мы направили властям Китая и провинции Сычуань 183 жалобы, требуя публикации информации о мерах по оказанию помощи пострадавшим от землетрясения, подтверждений нанесенного ущерба и обстоятельств гибели людей, оценки зданий, отчетов об использовании средств из фонда помощи и восстановительным работам. Мы отправили тысячи вопросов, но ни на один не получили прямого ответа. Во всей этой истории, помимо факта трагической гибели стольких детей, больше всего меня поразило людское равнодушие — как все отвернулись от произошедшего, забыли, замолчали, будто катастрофа не имела к ним никакого отношения.

Казалось, из художника я превратился в общественного деятеля. Стать активистом не слишком сложно: как только начинаешь выражать беспокойство по поводу будущего страны, сразу оказываешься на тропинке, прямиком ведущей в тюрьму. Но в некотором смысле режим, которому я противостоял, был хрупок, и я понял, что для меня это повод продемонстрировать его порочность. Я смотрю на окружающую действительность как на «реди-мейд», вроде писсуара Дюшана. Реальность открывает широкие возможности для искусства, и это понимание придает мне уверенности.

Интернет дал мне возможность реализовать свою потребность в самовыражении в интересах общества. Я хотел показать людям, что даже если они думают, будто не интересуются политикой, то, увидев происходящее, они скажут: «Ну нет, так больше не может продолжаться!» Подходящие для влияния на общественное мнение моменты, однако, были куда короче, чем мне бы хотелось, — иногда они длились всего несколько секунд, ведь любая исходящая от меня информация жила ровно столько времени, сколько требовалось критику на ее удаление. Впрочем, если бы я не использовал подворачивающиеся возможности, в китайском интернете остались бы лишь банальности и лицемерие, оскорбительные для человеческого интеллекта.

Любое обсуждение прав человека неизбежно приобретает политический оттенок, так что я естественным образом превратился в политическую фигуру. В этом нет ничего плохого: в наши дни необходимо противостоять действительности. Если искусство не может поддерживать связь с жизнью, у него нет будущего.

Глава 16. Нарушение спокойствия

Год 2009-й выдался бурный, и мне повезло, что я пережил его. В Праздник фонарей 9 февраля над Пекином взошла полная луна, которая казалась особенно крупной и круглой. Чуть позже восьми вечера к северу от восточной части третьей кольцевой автодороги в здании, примыкавшем к новому головному офису Центрального телевидения Китая, начался пожар. Пламя разгоралось все ярче, озаряя небо; один свидетель сделал фото и опубликовал в своем блоге, за несколько часов его страницу посетило более 370 000 человек. На какое-то время это редкое зрелище горящего рупора диктатуры стало самым популярным изображением в китайском интернете. Глядя на то, как пламя поглощает это узнаваемое здание, я мечтал, чтобы оно обвалилось целиком заодно с пропагандистской машиной, которую олицетворяет.

В тот год наше «Гражданское расследование» шло своим чередом, а у меня возникли и новые возможности, и новые препятствия. Я стал увереннее воспринимать свою роль в нескольких пересекающихся сообществах: среди моих подписчиков в интернете, в мире искусства и у китайской публики, — пусть даже мои враги в госорганах Китая все увереннее ассоциировали меня с угрозой. Тот пожар в полнолуние был подходящей прелюдией к этому сочетанию случайности, опасности и драматизма.

Две недели спустя, поздно ночью, в родильном отделении Пекинской больницы женского и детского здоровья Amcare по телевизору показывали 81-ю церемонию «Оскар», и Роберт де Ниро на экране вручал Шону Пенну золотую статуэтку в номинации «Лучший актер». «А у нас своя маленькая награда», — сказала мне Ван Фэнь. Роды прошли очень легко — всего за двенадцать минут. Акушерка перевернула ребенка вверх ногами и дважды шлепнула по ступням, после чего раздался здоровый плач. Спокойная и сдержанная Ван Фэнь лежала на кровати, уставшая, но расслабленная.